Лживая правда

– И я тоже это знаю.

– Подумать только, это говорит человек, который бросает любимое дело, чтобы заняться чем-то ненавистным ради денег!

– Я не меняю любимое дело на что-то ненавистное.

– Правда? – спросила Лили, сворачивая на грунтовую дорогу, ведущую к входу в каньон. – Ты думаешь, тебе будут платить триста штук за то, чтобы ты защищал невиновных? Ты будешь представлять интересы бизнеса. Защищать крупные компании, которые обидели бедняков и хотят выйти сухими из воды. Ты станешь большим человеком, сокрушающим маленького человека, Дилан.

Ее слова вызвали раздражение, проникшее Дилану глубоко в душу, очень глубоко, потому что в настоящий момент ему хватало других забот. С самой первой встречи Лили всегда была с ним откровенна, и он в свою очередь был откровенен с ней. По большей части это только укрепляло их партнерские отношения, однако изредка случались бурные стычки, когда высказанная вслух правда ранила слишком больно. Похоже, правда всегда оказывалась болезненнее лжи.

– Что ж, кто-то же должен быть плохим, – сказал Дилан. Он сознательно шокировал своими словами Лили, чтобы та какое-то время больше не заводила разговор на эту тему.

Оставив машину, они двинулись дальше пешком. К тому времени как прибыли на место, Дилан взмок от пота, однако Лили, как и в прошлый раз, похоже, чувствовала себя совершенно нормально, что вывело его из себя еще больше.

Броуди стоял у входа в домик вместе с Полом, своим племянником, который собирался заняться частным сыском, а пока помогал ему. Одевался и выглядел Пол до сих пор так, будто все еще учился в старших классах школы. Броуди же вырядился в черные брюки и желтую сорочку, дополнив свой наряд солнцезащитными очками от «Гуччи», хотя знал, что ему придется проделать солидный путь пешком. Его лысина блестела от пота; достав платок, он вытер ее.

– Дружище, ты не мог в кои-то веки надеть шорты и кроссовки? – спросил Дилан.

– Фу, такой наряд папаша-патриот напяливает на барбекю по случаю Дня независимости. Я не из этой серии. Стиль должен быть всегда, Дилан. Образ «скромного паренька из захолустья» тебе не к лицу. – Увидев Лили, Броуди улыбнулся: – Ты все еще якшаешься с этим неудачником?

– Что я могу сказать? – В голосе Лили прозвучало натянутое веселье. – Должен же кто-то за ним приглядывать.

– Тоже верно. Ну, Пола вы все знаете…

Они поздоровались, и Дилан сказал:

– Итак, где там твой большой секрет?

– Сам увидишь.

Развернувшись к домику, Броуди провел адвокатов мимо него. Дальше по тропинке за густыми зарослями деревьев стоял еще один домик, очень похожий на первый. Дилан предположил, что до него было около двухсот футов, и с тропинки домик не было видно из-за деревьев.

Открыв дверь, Броуди прошел внутрь, Пол и Лили последовали за ним. Вошедший последним Дилан обратил внимание на то, что окна были заколочены фанерой, не позволявшей рассмотреть то, что находилось внутри.

– Когда ты сюда пришел, дверь была не заперта? – спросила Лили.

– Для протокола – не заперта. Не для протокола – любой бывший полицейский знает, как проникнуть в дом, не оставив следов взлома.

Броуди не любил рассказывать о своей службе в управлении полиции Лас-Вегаса, ограничиваясь лишь тем, что быстро поднялся в должности, всего за несколько лет став детективом-сержантом, после чего его загадочным образом выгнали. Не то чтобы выгнали, но сделали его жизнь невыносимой в надежде на то, что он уволится сам.