Сработанный мастером в далёкую старину кабинетный стол, за который три с половиной десятилетия кряду усаживался его хозяин, добровольно обрекший себя на “сладкую каторгу” писательского труда, – он чем-то неуловимо напоминает средневековую галеру, этот немало повидавший старина-стол с поверхностью широченной, как палуба, весь в пометах прожитого времени – царапинах, чернильных пятнах. На такой посудине можно безо всякой опаски отправляться в минувшие века, благо, надёжен был гребец, сам себя приковавший к столу-галере крепчайшей из цепей – патриотической любовью к Отчизне.
В моём (и, полагаю, многих) читательском восприятии Валентин Пикуль явил собой яркий пример писателя-исследователя, первооткрывателя, равно принадлежащего и к “цеху” литераторов, и к “цеху” историков. Далёкая от сиюминутной конъюнктуры, ни в коей мере не зависящая от политических течений История, которую так спешил сообщить нам Пикуль, исходила из его преждевременно надорвавшегося сердца. Тем, кто вознамерился бы “писать как Пикуль” в надежде сравняться с ним славой, пришлось бы повторить его биографию, а это не только невозможно фактически, но ещё и не даёт ни малейшей гарантии на успех. Жизнь гребца на галере, плывущей по реке Истории, незавидна, скорее хлопотна и даже опасна, но поскольку плыть все хотят, то и роли разбирают в зависимости от удачи, от голоса собственной совести. Так, не умеющие и не желающие грести удобно устраиваются на прогулочной палубе, откуда сверху видно всё – и курс, которым движется судно, и промахи в движениях гребца…
…Садясь писать эти заметки, я решил проверить, как работает приём, которым пользовался Валентин Саввич: поставил возле компьютера его фото с дарственной надписью “В.Пикуль, XX век”. Он смотрел на меня с чёрно-белого снимка – голова слегка откинута назад и вбок, глаза чуть прищурены, в них поблескивает усмешка человека, привыкшего не бояться никого и ничего: “Ну, включайте свою машинку, спрашивайте, обязуюсь говорить правду, только правду, ничего кроме правды”. Серого цвета рубаха расстегнута у ворота ровно настолько, чтобы из-под неё был виден край матросской тельняшки – ни дать ни взять корабельный юнга военной поры, только заметно повзрослевший. Так мы и пообщались, словно в те давние времена, ведя неспешную беседу, на сей раз – безмолвную.
Мне кажется, приём с портретом не подвёл, сработал в лучшем виде…
Примечания
1
– на раздаче.
2
– o капитан первого ранга
3
КГБ – Комитет Государственной Безопасности
4
Философ – центральное действующее лицо повествования, прозванный так за то, что очень любил читать энциклопедии и другие подобные книги, а потом пускался в длинные рассуждения чаще на философские темы.
5
Шпигат – отверстие в палубе для слива воды за борт (кличка пса).
6
Комингс – порог.
7
Мастер – так на судне называют капитана.
8