Не в моей привычке посылать к чёрту хороших людей, к тому же и женщину…
– Антонина Ильинична, – начал я с порога на следующий день, в одиннадцать, – мой приезд для вас не такая уж неожиданность, я вам писал, звонил из редакции…
– Письмо ваше мы получили, – услышал я в ответ. – Десятый номер журнала, который вы вложили в пакет, Валентин Саввич прочёл с интересом. Но поймите, он пока ещё очень плох, после инсульта с большим трудом приходит в себя, очень тяжело переживает вынужденное безделье. Два года назад перенёс обширный инфаркт, врачи разрешают ему работать пару часов в день, не больше. Ну хорошо, коль Вас устроит мой рассказ о нём, так уж и быть, задавайте свои вопросы.
Деталь за деталью складывался в моём блокноте портрет литератора, чьими книгами я зачитывался и о котором так много (но, оказывается, так мало!) знал.
– Работа – главная его радость в жизни, – рассказывала Антонина Пикуль. – Как сел к письменному столу в пятьдесят четвёртом году, так из-за него практически не встает. Отшучивается, когда его спрашивают, почему он так быстро и помногу пишет: “Я большой лентяй, вот и спешу выплеснуть на бумагу всё, что накопилось в памяти, чтобы поскорее заняться своим любимым делом – ничегонеделанием”. А на самом деле – просто спешит приступить к новому роману, миниатюре. Тянется к знаниям постоянно. Они для него – наравне с воздухом, которым он дышит. По мере сил я помогаю ему утолить эту жажду. По его списку приношу книги из нашей библиотеки, хожу в букинистический, стала постоянным покупателем в магазине “Искусство” – он любит живопись, особенно портретную.
– Читал я об этом. Расскажите о его коллекции русского портрета. Сколько он их собрал?
– Точной цифры, пожалуй, он и сам не назовёт. Впрочем, задайте ему этот вопрос при встрече…
– Антонина Ильинична!!!
– Ну так что с вами поделаешь. Попрошу, чтобы уделил вам полчаса. Только, пожалуйста, не больше. Слабый он ещё.
– Продолжим о Валентине Саввиче, мне всё интересно. Как он работает? Как отдыхает?
– Прежде чем сесть за рабочий стол, составляет подробнейшую библиографию: первоисточники, мемуары, периодика той поры, в которую намерен вживаться. Ему, как правило, удаётся собрать богатый материл для новой книги. Заказывает ксерокопии в библиотеках. Часто обращается к своей картотеке исторических личностей, которую составлял не одно десятилетие, и если для вас это просто набор картонных карточек, то для него – живые, конкретные люди, каждый со своей биографией, он с ними шутит, спорит, советуется, даже ссорится. Отдыхает в портретной, рассматривая свою коллекцию. Любит смену событий, эпох. Может в работе перейти от XVII века в более близкий, в другой раз – наоборот. Так, между двумя томами “Слова и дела” было написано “Богатство”, между двумя томами “Фаворита” появилась “Каторга”. Вот такие переходы для него тоже отдых.
Зазвонил телефон. Хозяйка кабинета сняла трубку.
– Привет! Как самочувствие? Ты лекарство принял? Прими обязательно, Валя. И поешь что-нибудь. Вот и молодец. Тут у меня сидит сотрудник “Литературного Киргизстана”, хочет тебя увидеть. Я ему сказала о твоём состоянии, он всё понимает, на встрече не настаивает, но всё же человек прилетел за столько тысяч километров… На полчаса? Очень хорошо. Ну, пока.
…В квартиру я попал или в библиотеку – вот о чём первым дело подумалось, едва переступил порог. Книжные стеллажи под самый потолок, начавшись сразу от двери в прихожей, расходятся по всем комнатам (их, по моим прикидкам, три), и в редких, узких промежутках между стеллажами висят портреты-миниатюры в рамках “под старину” (а может, подлинно старинных?). Хозяин из-за болезни изрядно сдал, мало похож на бравого ругателя, каким однажды его показало на всю страну Центральное телевидение: “Я критики в свой адрес не читаю, только время отнимает…” Тельняшка матросская выглядывает из-под пижамы, голос – неласковый, с хрипотцой:
– Ну здравствуйте. Что можете сказать хорошего?
В переводе на обиходный язык – “какого чёрта надо?” Понимаю: незваный гость. Хотя – отчего же незваный? Было письмо, был разговор по телефону. А впрочем, он не обязан любезничать со всяким, кто приходит отнимать у него золотое время.
– Валентин Саввич, стоило ли мне лететь в такую даль, чтобы вам говорить “что-нибудь хорошее"? Я от вас услышать хочу – о жизни, о работе новой…
– Вы, говорите, из какого журнала-то?
– "Литературный Киргизстан” называется.
– Ах, да, Тося же мне говорила, я позабыл. Это вы у себя полный вариант письма Раскольникова напечатали, молодцы, прочитал с удовольствием. Даже в центральных журналах его побоялись дать без купюр. С вашей стороны это был довольно смелый шаг. Ну, так что вас интересует конкретно?