— Чёрт возьми… — прошептал Саргий. — Ваши приняли его за человека из пророчества? Но ведь получается, что он и развязал войну! Зачем ваши на это поддались?
— Потому что исполняли пророчество, — мрачно сказал капитан. — И потому что без войны Союз не придёт к тотальной власти. Мирными путями уж точно. Первый Город бы просто не позволил. Но если они вдруг победят в войне, то никаких соперников больше не останется. А даже если таковой найдётся, у Союза будет технология утилизаторов. Вряд ли с ней их вообще кто-то остановит. Что же, резонно. Но что им дали эти места силы, Насиф? Они объединили все племена ради них, понастроили везде храмов, вот только какой от них толк в этой войне?
Насиф почувствовал, как внутри него закипает злость:
— А до вас до сих пор не доходит? Эта сеть подарила Союзу прыжки во времени и пространстве.
Третий день. Третий день она всё не могла замолкнуть. Она уже не могла кричать, она только хрипела, и всё равно она продолжала издавать звуки, отдалённо похожие на сдавленный крик. Мурад Фади хотел только одного — чтобы она замолчала. Чтобы перестала заражать своим страданием других.
В конце концов, она это заслужила. Её люди, её племя — они оказали сопротивление Союзу. Им предлагали мирный путь, им предлагали руку помощи, но они в гордыне своей отвергли все дары и подношения, и потому на них обрушилась вся мощь слуг Отца. Они считали, что их город невозможно взять, но воины Караса доказали, что нет ничего невозможного. Они брали поселения намного больше этого. Но ещё никогда не было настолько тошно.
Небеса загорелись звёздами. Столько их, что и не сосчитать. «Каждая из них — чья-то заветная мечта», так говорила мама. Сколько звёзд, столько и людей. Даже если погаснут миллионы, никто и не заметит пропажи.
В центре города ещё догорали подожжённые здания. Пьяные воины орали гимны Отцу, а юные солдаты расстреливали последних пленных на городской площади. После визита сааксцев город из десяти тысяч душ стал на пару тысяч беднее. Свет от языков пламени лизал Мураду лицо. Он лишь прикрыл глаза ладонью и двинулся дальше.
Раньше город окружала высокая каменная стена, за которой прятались его защитники. Город принял жителей из деревень вокруг, когда воины Отца двинулись в наступление. Враг ожидал, что сааксцы будут посылать одну волну солдат за другой. Что достаточно будет тысячи дружинников с винтовками.
Огневой вал не продлился и часа. Но этого хватило с лихвой, потому что после артиллерийского обстрела от стены не осталось практически ничего. Воины Отца вошли в город победителями. Первым делом отловили всех вождей города, затем переговорщиков и жрецов. Последними казнили сдавшихся в плен защитников города. Тех же, кто пытался сопротивляться, отлавливали и сажали в казематы. Те, что выживут три дня без еды и воды, отправятся в Карас, где их начнут тренировать как воинов Отца.
Всё шло своим чередом. И всё было неправильно.
Мурад гулял за городской стеной, там, где раньше были окраины. Многие хижины ещё сохранились, но воины постеснялись трогать вещи прежних хозяев. В конце концов, они скоро сюда вернутся, уже как граждане Союза. Мураду нравилось заходить в места, трогать разные предметы, чувствовать тепло домашнего очага, которого он так долго был лишён.
Чего воины не ожидали найти, так это девочку лет четырнадцати в одной из хижин. Их удивление скоро превратилось в ненасытное желание, которое они поспешили удовлетворить. И так, один за другим, воины уже третий день выходили и заходили в хижину. Внутри никогда не гасли свечи, даже днём. Воины давали девчонке поесть и попить. В конце концов, они не были монстрами. Не считали себя таковыми. Они даже выставили часовых, чтобы никто больше не приближался к девчонке. Сегодня на страже стоял Муаз, сержант из отряда Мурада, и Халим.
— Можно мне войти? — спросил Мурад. Халим переглянулся с сержантом.
И тот, и другой знали Мурада почти с детства. Когда он только родился, его сразу же определили в отряд линейной армии, под покровительство одного воина — древний обычай знатных кланов. Если ты не прошёл проверку службой, ты не имел право участвовать в политике Союза, таков был Закон. Халим тоже был отпрыском влиятельного клана, но не такого весомого, как Фади. Муаз учил их обоих военному делу с малых лет. Муаз был из мелких безродных воинов, который к старости сумел дослужиться до сержанта. Опекать сразу двоих учеников из кланов Караса было привилегией, отказаться от которой мог только безумец. И Муаз всегда подчёркивал, что он не делает поблажек своим подопечным. Иногда в своей муштре он был настолько жесток, что безродные воспитанники других воинов лишь качали головой, наблюдая за страданиями Мурада и Халима. Их ученические годы давно прошли, оба стали полноценными воинами Союза, и всё же Муаз продолжал к ним относиться, как к подопечным. Мурад продолжал гадать, было ли это тщеславием мастера, гордившимся своей лучшей работой, или же горечью старика, который на закате лет осознал, что другого наследия у него просто не осталось.
Осмотрев Мурада с головы до ног, сержант сказал:
— Кого ты обманываешь, а? Ты и я ведь прекрасно знаем, что она тебе не нужна. У тебя духу не хватит. И потом, когда ты вернёшься в Карас, тебя наверняка будет ждать десяток наложниц. Дай безродным поразвлекаться, юный господин.
— Не называй меня так, — попросил Мурад. — Я просто хочу дать ей время передохнуть. Вы её так замучаете до смерти.
— От хорошего «туда-сюда» пока ещё никто не умирал, — заржал Халим. Взгляд сержанта быстро заставил его заткнуться. — Слушай, Мурад, учитель прав: у солдат слишком мало способов выпустить пар. И потом, она же скоро станет гражданкой Союза. И, возможно, её героизм даже отметят! Так что я ничего плохого не вижу, если к тому моменту в ней уже будет саакское семя.
— Меня от тебя тошнит, — признался Мурад. — От вас обоих. Неужели в вас нет ни капли сопереживания?
ebooksa