— Сто три дня.
И снова мы лежали и молчали. Что я могла ей сказать? И каких слов я ждала от нее? Через какое-то время, она сказала, что скоро закончится оплаченное время, и нам лучше смять кровать, чтоб хозяин не задавал лишних вопросов. Мы стащили одеяло и смяли руками, а потом ногами — простыню. Она улыбалась, а я нет. Внутри просыпался старый монстр, тот гнев, который эти пять лет я пичкала снотворным и обезболивающим. В конце, когда мы уже обувались, я кинула:
— Я ищу сестру.
— Как ее зовут?
Я замерла, уже много лет не произносила ее имя, хотя постоянно искала. Поиски на разных сайтах в Сети, ничего не дали, еще я просмотрела все адресные книги нашего города и близлежащих, но тоже без результатов. Я искала ее в списках школ и университетов, колледжей, приютов. Но ни одного следа, ни одного отпечатка. Я знала, что домой она ни за что не вернулась бы, скорее всего, просто очень хорошо спряталась. Прятаться она умела. А может, поменяла имя, как я. Это было в ее духе. Если она придумала имя мне, то себе, наверняка, тоже подобрала. Но я даже представить не могла, какое.
— Ее зовут Сирена, — сказала я.
Она кивнула. Потом вернулся тот противный тип и проводил меня к выходу. Я хотела сказать ей, что вернусь, но мои губы остались сжатыми.
Глава 46
На отшибе
Я медленно шла в сторону общежития, оставалось пройти студенческий сквер, и вот мой новый дом. И тут в темноте у толстого дуба увидела тень. Я замерла. Тень стояла, прислонившись к стволу, и я видела только ее очертания, до боли знакомые очертания наклона головы и положения ног. Это не могла быть она, просто не могла. Но что-то внутри кричало и рвалось к тени. Я подошла и почувствовала ее запах. Это была она, все такая же тонкая и хрупкая, со светлыми волосами-паутинками и ясными глазами. Я стояла, впитывая ее очертания, а из глаз текли слезы.
Я не могла пошевелиться, мне хотелось кинуться к ней и обнять ее крепко-крепко, ведь я столько раз представляла этот момент. Но другая моя часть рвалась от нее, хотелось развернуться и убежать, чтоб больше никогда не почувствовать боль утраты, горечь, обиду и одиночество, лютое злобное одиночество.
Она смотрела на меня, потом улыбнулась и произнесла:
— Иллая, ты что, замерла? Я думала, ты обрадуешься.
— Ты бросила меня, — выдавила я.
Я стояла напротив нее, не делая ни шага к ней, ни шага от нее.
— Я столько тебя искала, я… я так…
Слова застряли во мне, остались где-то глубоко внутри. Они не имели никакого значения, когда она стояла передо мной.
— А я была рядом, присматривала за тобой, — просто и искренне шепнула она, будто все это игра, какая-то шуточная детская игра. — Просто так было нужно, понимаешь?
— Нет, не понимаю, — грубо бросила я.
— А должна бы. Ты уже совсем взрослая, и такая красивая стала. Такая женственная, и эта стрижка тебе идет, мне нравится.
ebooksa