Славный дождливый день

— Дочь не догадалась, потому что ей все равно. Но мне здесь нравится. Сущий Эдем!

Началом экскурсии был огород. Женщина шла впереди по тропе. Мы обогнули гуськом за ней редиску и укроп, затем спустились в погреб. Он был выложен льдом.

— Здорово, — сказал Андрюша, хотя это был самый банальный погреб, такой имелся у каждого хозяина в поселке.

— Это что, — обрадовалась польщенная женщина. — Сейчас мы посмотрим на вишни.

И вишни были обычные. Сколько мы ни щупали жестковатые листья, ничего не нашли такого, что выходит за рамки природы: рядовые листья, отливающие зеленым глянцем, и все.

— Чудеса! Еще такого не видел, — откровенно соврал Андрюша.

Он вышел далеко за пределы, в которых порядочный гость льстит хозяевам. И делал он это сознательно. Сомнений не было ни у кого, за исключением доверчивой хозяйки.

Женей овладело беспокойство — в здравом ли он уме, ее муженек? Но тот отвел глаза, и тогда она посмотрела на меня. А я и сам еще не понимал, к чему Андрюша клонит, и только пожал плечами в ответ.

Затем на очереди оказался красный металлический гараж. Держаться там без противогаза было безумием, но художник как ни в чем не бывало пел «Красную розочку», копаясь в ящике с гайками. Пел он так, точно во рту у него сидел мохнатый шмель.

— Мо́лодежь пришла, — удовлетворенно отметил художник и снова зажужжал себе под нос.

Мы вылетели наружу, задыхаясь, — бензиновый воздух был предельно плотен.

— Фантастика! — воскликнул Андрюша, старательно пряча глаза, и лицо женщины-гнома стало самодовольным.

От гаража мы взяли вглубь и пошли вдоль тыльной ограды. Справа по борту нависал мрачнейший забор, а по его гребню был натянут провод.

— Тут живет Зарытьев, — сообщила Женя.

— Беспокойный хозяин, — нейтрально отметила женщина-гном.

— Если говорить по чести, вы достойны лучших соседей, — запротестовал Андрей и прибавил: — Я уважаю, конечно, скромность, но…

В собственно даче он просто изошел, когда мы тянулись затылок в затылок из комнаты в комнату, минуя громоздкие и полированные доказательства семейного расцвета.

Украшением гостиной служил дряхлый старик в новеньких скрипящих туфлях большого размера. Его здесь держали в качестве семейной реликвии. Он поднялся из плетеного кресла и сделал несколько шагов навстречу. Туфли его пронзительно заскрипели.

— Вы совсем еще молоды, прямо богатырь, — сказал ему Андрюша.

А затем он покатился совсем, окончательно потерял голову.