Караул, Тигры!

Обиделись.

— Мой взвод на Доске почёта висит! — крикнул им вслед Лазуркин.

Он опять начал смеяться и хлопать себя по коленям. Бравый солдат. А тем временем за его спиной в корпус проскочили Казимир Иванович и ребята (сверхпроводимость!..): Гунн, девочка с косичками, концы которых были защёлкнуты пряжками, двое в летних шапках и, конечно, тот… с развязанными шнурками в ботинках. Он по-прежнему не сомневался, что физика ждёт его.

Казимир Иванович незаметно снял с доски связку запасных ключей.

Вот почему до сих пор его не могут запереть дома.

Связку ключей отдал Гунну. Гунн крепко зажал в руке: зазвенят — выдадут всех. И главное, чтобы не уронить.

А Лазуркин смеялся и хлопал себя по коленям: додумывать ничего не хотел.

Гунн шёл первым. В коридоре горели неяркие лампочки и было полутемно. За ним — остальные ребята. И, конечно, гуси на платье у девочки, они тоже шли, пробирались, вытянули шеи.

Последним пробирался Казимир Иванович с мешком.

— Назад, — вдруг прошептал Гунн. Но было уже поздно.

Гигантскими прыжками мчался человек, держа над головой большие шары — «Гелий». Шары помогали человеку так высоко подпрыгивать, и поэтому он единым духом перемахнул через ребят и Казимира Ивановича. Девочка с пряжками в косах тихонько взвизгнула от страха и присела. Мальчик, которого особенно ждала физика, быстро наклонился и опять безуспешно занялся шнурками. Летние шапки, даже от страха, закрыли глаза и ударились головами о стену. Возможно, это отомстила им тележка. Пришлось снять шапки и потереть головы руками. Зелёную и жёлтую.

Не успели ребята опомниться, как откуда-то из глубины донеслось низкое, тревожное гудение.

В окнах задрожали стёкла, над дверями лабораторий замигали лампочки. Под потолком коридора прокатилась по подвесному рельсу металлическая люлька, наполненная дымящимися колбами с азотом. И вновь наступила тишина.

— Может, лучше завтра придём? — неуверенно сказала девочка. Она опять присела, только не взвизгнула.

— Нас заклеймят позором, — сказал Гунн. Он имел в виду остальные массы, которые ждали у станции метро.

— Да. Конечно, — поддержал его Казимир Иванович. — Всех заклеймят, и меня с вами.

— И меня, — сказал мальчик со шнурками.

— И тебя, — кивнул Казимир Иванович. — Раз всех.

— Да. Я как все. — Мальчик боялся, что о нём здесь случайно забудут.

Когда ребята прежде были в корпусе, он не выглядел таким устрашающим, может быть, потому, что это было днём и в корпусе не работали все лаборатории. А может быть, потому, что они были тогда более легкомысленными и безответственными, не вступили ещё в борьбу с самим Главным Криогеном. И колесо истории не поднялось ещё так высоко, как теперь, — на гору Науки!.. А ведь когда падаешь с горы, долго не знаешь, где верх, где низ.