Томас закрывает стакан и ставит его на место.
Мистер Уолкер заходит и снова садится в свое черное компьютерное кресло со специальными подставками для еды, способное наклоняться назад до горизонтального состояния, чтобы можно было вздремнуть или просто послушать музыку, заливаясь мечтами о новой тачке или, может быть, новой женщине. Но Томас знал его. Видел насквозь и читал, как газетное чтиво.
И сквозь ширму этого приличия и уверенности проглядывалась грубая ложь, заложенная правдой в его сознании, но они-то знали, что это не так. Они прекрасно это знали.
Уолкер нежно улыбается и берет стаканчик с кофе, присасываясь к нему. Его кадык дергается. Томаса забавляет факт, что с каждым движением кадыка, он, можно сказать, кончает в него.
— Вы уже думаю понимаете, что я хочу вам сказать, Томас, — говорит Уолкер.
— Уолкер, ты дешевка, — вставляет Томас.
— Чт… что, простите?
— Ты долбанная дешевка. Знал бы я раньше, кто ты такой, я бы не купил тебя даже за сперму, даже если ты ее будешь пить, подонок.
Уолкер краснеет и вот-вот он снова разразится громом, как это обычно бывает, когда Томас опаздывал или делал что-то не так, или ему просто скучно и от этой скуки он начинал смотреть порнуху.
Томас слегка приподнимает руку.
— Стоп стоп стоп! — говорит он. — Вот только не нужно всей этой дребедени, окей? Просто иди в задницу тупая голодная свинья.
— Что?
— Я говорю. Иди. В задницу. Тупая. Голодная. Свинья!
— Да как вы…
— Все, заткнись, — обрывает Томас.
Он показательно встает, показательно чешет яйца, поворачивается к нему спиной и показательно чешет зад. Уходя, он даже не смотрит на него.
— А ты крут, — говорит Итон. — Давно надо было так сделать. — Особенно эта часть про глотать сперму мне понравилась. Ха-ха!
3
Этим вечером Томас вернулся в прошлое, лет на десять назад. Косяков на пленке не было, а потому он прекрасно помнит, с каким предвкушением купил себе немного сыпучего кайфа. Целлофановый пакетик, закрученный в трубочку. Он открывает его и забивает себе косячок. Томас тянется и, боже! какое это блаженное чувство! вновь окунуться в тот мир легкого головокружения и слабости, отсутствия мыслей и абсолютной безнаказанности за свои поступки.
— Ты убьешь меня второй раз, — говорит Элли.