— Скажи — в бывших верхах, — поправил Костя, собирая со стола карточки, чтобы перевязать их шнурком. — Нынешние с нами не разговаривают. А Вейнтрауб сам как? Сочувствует этим письмам?
— Еще бы! «Партаппаратчиков» разносит на все корки. В Москве, говорит, райкомы волынки на фабриках прохлопали. Трехгорка дня два стояла.
— Это я знаю. Кто-то из эсеровских последышей подбил остановить работу. Райком начало волынки прошляпил, но при чем тут политика ЦК?
— Не знаю.
Костя уложил карточки на книжную полку и повел Михайлова к Афонину. Не застав его, пошли к Скудриту.
Услышав новость, Ян попросил их обождать, а сам спустился этажом ниже к Длатовскому.
Вернувшись, он сказал, что Длатовский сведения подтверждает. Говорит, в райкоме его информировали как секретаря ячейки, пока лишь персонально. Допытывался, откуда знает Скудрит, тот отговорился: слышал-де от кого-то.
— Иначе пришлось бы Вейнтрауба назвать, — объяснял он. — А Вейнтрауб ведь Геллера и самого Длатовского называет. Вышла б, пожалуй, склока.
Михайлов ушел к себе. Костя с Яном спустились к Виктору.
Рассказали ему. Тут же взяли стенографический отчет X съезда партии и перечитали резолюцию «Об единстве», воспретившую группировки и фракционные выступления под угрозой немедленного исключения из партии.
Что заставило Троцкого и других выступить? Разве не единодушна партия в осуждении бюрократизма? Почему в бюрократизме обвиняют ЦК? И чем политика ЦК может привести «к гибели»?..
Заходя в этот вечер один за другим к Шандалову, Хлынов, Элькан, Афонин, Флёнушкин выслушивали новость, и она всем им представлялась очень серьезной. Разногласия в ЦК… Иван Яковлевич бурчал:
— Нашли время!..
Шандалов настаивал, чтобы Скудрит с Афониным, как члены бюро ячейки, возбудили на бюро вопрос: по какому праву Длатовский разглашает среди какого-то круга «избранных» секретные сведения, доверенные ему райкомом партии персонально?
Афонин возразил:
— Не стоит мелочиться. Мы с Яном сходим завтра в райком и попытаемся сперва разузнать, как и что.
«Неужели эти письма могут повести к новой дискуссии, вроде той, что была в двадцать первом году? — размышлял Костя, вернувшись от Виктора. — Вот некстати! А Вейнтрауб-то, Вейнтрауб! Находит удовольствие в распространении таких слухов. Узнал случайно, так уж держи, по крайней мере, язык за зубами».
Назавтра Скудрит с Афониным были в Хамовническом райкоме партии. Вернулись оттуда в недоумении. Там им назвали письма Троцкого и «46-ти» «документами большой важности»: их обсудит ЦК и примет намеченные в них меры. А что в ячейке слухи идут, в этом особой беды нет, о письмах скоро все узнают.
— Остается ждать событий и официальной информации, — заключил Афонин свой рассказ товарищам. — Не лезть же нам наперед батьки в пекло.
Октябрь перевалил за половину, а в Москве все еще выдавались теплые солнечные дни. В институтском дворе играли в баскетбол, — Старков усиленно готовил команду к зимнему первенству вузов и города Москвы.
ebooksa