Круча

Многие из вступивших в партию после Октября не знали о дореволюционном политическом прошлом Троцкого. Ходил неясный слух о расхождениях его с Лениным по крестьянскому вопросу. В связи с этим «Правда» поместила статью Троцкого, в которой тот напоминал, что подобные слухи в 1919 году он печатно опроверг с согласия и при поддержке Ленина. Однако дыма не было без огня: кто знал историю партии, тот понимал, что опровержение 1919 года не затрагивало факта более ранних расхождений Ленина с Троцким по поводу «теории перманентной революции» Троцкого, с ее отрицанием революционной роли крестьянства.

4

Мамед Кертуев эти недели сидел над курсовым докладом по политической экономии. Даже дискуссия перестала его задевать за живое. Но в первых числах декабря он ворвался в комнату Пересветовых с газетой в руке:

— Где Костька?

— Не знаю, — отвечала Оля. — Что тебе?

— Ты помнишь точно, когда Ленин в первый раз заболел?

— Весной прошлого года. Осенью выздоровел, начал работать, а зимой опять выбыл из строя.

— Ты погляди, что пишут! — Мамед хлопнул рукой по газетному листу. — Партия «вот уже два года ведет в основном неверную линию в своей внутрипартийной политике».

— Кто пишет? Ах, Преображенский!.. Да у тебя старый номер «Правды». Я и позабыла, что ты раз в неделю газеты читаешь.

— Так это ж против самого Ильича!

— Эк очнулся! — засмеялась Оля. — Садись, чаем напою.

— Черт пабри, разобраться нада! — буркнул Мамед, накручивая свой вихор, и сел. — Месяц целый шла деловая дискуссия, обсуждали, как недостатки изжить, и вдруг — айда шаг назад? В печать выносят точку зрения, отвергнутую пленумом ЦК и ЦКК. Недостатки он изображает как результат политики ЦК. Да где же он сам был эти два года? Почему только этой осенью спохватился?

— Пойдем сегодня со мной на Пресню, — предложила Ольга. — Ты же к нам прикреплен, а у нас сегодня на районном партактиве Сталин доклад делает, прения большие будут, вот и разберешься во всем.

С Красной Пресни поздно вечером возвращались в переполненном трамвае втроем — Ольга, Мамед и Саша Михайлов. Стояли сжатые со всех сторон, держась руками за ременные поручни и раскачиваясь на поворотах рельсов.

— Сталин сказал — дискуссия «признак силы», — вполголоса говорил Саша. — Какая же это сила, раз партийные организации забастовку проморгали?

Ольга так же вполголоса, на ухо, отвечала ему:

— Была бы слабость, если б мы ударились в панику или бы закрыли глаза на недостатки, а мы их искореняем, оживляем партийную жизнь, получаем приток новых сил. Партия качественно выросла, стала активней, понимаешь? Вот о чем Сталин говорил.

— Бюрократ ваш Туровцев!

— Какой же бюрократ, к нему в кабинет без доклада входят!

— А все-таки бюрократ! Я как на него посмотрел — вижу, что бюрократ. Нетерпимый, узкий, смотри, как он на критику реагирует: вскакивает с места, кричит, как петух. Скажи по правде, как к нему рабочие в районе относятся?

— Кто как. Одни хорошо, другие подсмеиваются. А знают его в районе все, ездит по предприятиям, «бегает по району», как у нас выражаются. Он маленький, а живчик. Конечно, не без недостатков человек, а кто без них? Кого невзлюбит — тому житья не даст. Парадность любит.