Удалённый аккаунт

Коснувшись ее кожи, я ощутила холод, как в день ее похорон. В траурном зале, когда пришло время прощаться, все обходили гроб по часовой стрелке, и я с намерением дотронуться до нее последний раз, несмотря на сковывающий страх, опустила ладонь внутрь. Арину завернули в белую хлопковую ткань, из-под которой виднелось только плотно загримированное лицо, — надевать платье было не на что, и танатопрактик старался скрыть последствия аварии, как мог. Мои пальцы свободно прошли мимо, не встретив локтя или плеча, ведь я тянулась к руке, которой не было. Я почувствовала только исходящую от тела прохладу, словно под ней лежал лед. Напуганная этим, я так и не смогла достойно проститься, только наклонилась и прошептала «прости». Ожидая автобус перед поминальным обедом, я сидела на асфальте, — не могла стоять, — понимая, что это был мой последний шанс.

— Хватит! — она отдернула смуглую руку и задержала ее над головой, — оставь меня уже. Отпусти! Тебе одной плохо? Присмотрись уже к окружающим, это эгоистично.

Арина выскочила за дверь, хлопнув ею так, что затрясли шкафы. Она даже из жалости не посмотрела на меня в последний раз. Я, ударяясь об угол кровати и шкафа, на полусогнутых ногах бросилась к выходу из комнаты, но Арины уже не было в коридоре. И на этаже, и на втором, и даже в кухне-гостиной. Ни в саду, ни на улице я ее не нашла, но продолжала хаотично бежать то в одну сторону, то в другую, то заглядывала в чужие огороды, будто могла бы ее найти там. И, решив, что если это мое сознание, пыталась заставить ее появиться, но эффекта, как в осознанных снах не последовало. Пока закат не залился красным, а на фоне не заиграла стандартная мелодия телефона.

Я словно вынырнула из-под толщи воды, просыпаться с каждым днем становилось труднее. Что-то давило на мою грудь — там сидела Куроми и внимательно за мной наблюдала. Ее желтые глаза поблескивали во мраке. Слева мирно, вовсе не обращая внимания на мои бесконечные будильники, спала Энже. Она выглядела милой, но иррациональное чувство заставило меня прислушаться дышит ли она. Я не хотела бы жить ни дня в мире, где нет и ее.

“11.08.1999-04.11.2022”

Первая смена у меня была любимой, так как с утра был шанс провести пару часов без Евгения, а рабочий день заканчивался в пять вечера. К тому же, несмотря на ранний подъем, мне нравилось выезжать из дома в половине шестого утра: такси стоило дешево, в электричке — безлюдно. Мелкие радости Москвы.

На подходе к зданию завода я всегда заглядывала в окна нашего офиса: они в ряд расположены на втором этаже, и тем утром там вновь горел свет. Марина, — подумала я, но затем там возникла непропорциональная фигура спортсмена на пенсии и мир мой обрушился. Значит, он там с самого утра, и на это всегда была объективная причина.

— Акылай, ты помнишь, во сколько вчера ушел Петрович? — спросил он, стоило мне выбраться из-за стеллажей, занимавших все свободное место.

— Около 12 часов, — сухо ответила я, но не переспросила, для чего ему нужна была эта информация, да и ждать долго не пришлось.

С опозданием в три минуты в офис вошел Паша, и, думаю, он тоже ощутил наэлектризованный воздух. Мы с Мариной только переглядывались по этому поводу, обсудить никак не удалось бы. Павел едва поставил сумку на стол, как начался допрос, по классике с заходом издалека.

— Паша, сколько время?

У тебя что, нет часов? Всегда ненавидела подобные риторические вопросы, на которые он ожидал ответа. Они напоминали мне разговор с детьми, опоздавшими к комендантскому часу.

— Задержали электричку, поэтому я немного опоздал.

— Мне неинтересны ваши дебильные отговорки. Рабочий день начинается в восемь утра, значит, ты должен быть здесь за пять минут до его начала.

Все изображали работу, однако каждый внимательно слушал и наблюдал за происходящим. Это особенно было заметно по Кате, которая пригнулась к клавиатуре, будто боялась, что Лорд заметит ее макушку и переключится на нее. По ее не соответствующему возрасту лицу, — ее 35 лет выдавали почти незаметные морщинки у глаз, — для полноты картины не стекала только капелька пота, а такого сосредоточенного взгляда в монитор я у нее не видела никогда.

Евгений продолжал с шагом в 15 минут, припоминая моему коллеге даже самые незначительные промахи: не заказал воду, так как был на выходном, но должен был предвидеть, что это понадобится; не отчитался, что Костя, которого уволили несколькими неделями ранее, допустил ошибку в карточке товара, и просто молча все исправил; в системе регулярно двоятся заказы покупателей и то, что даже маркетплейсы признают ошибку со своей стороны, не являлось оправданием. Пять лет я работала в разных местах, где начальство и просто старшие сотрудники тоже были с некоторыми особенностями поведения, однако на фоне Лорда Евгения они меркли, как звезды в городах.

— Кстати, — Евгений достиг предела своих актерских возможностей, — Паша, скажи мне, пожалуйста, сколько ты заплатил Петровичу?

— За вчера? Как и нужно было, по 300 рублей в час, итого 600.

— Ты идиот, тебя вообще не смущает, что он последние полчаса со мной препирался? И ты ему за это заплатил, долбоящер.

— Но, — хотя Павел и работал в этом месте полгода, еще чему-то был способен удивляться, — он потратил свое личное время на нас и мы должны были ему заплатить.