Удалённый аккаунт

Я выбрала второй вариант.

Дома меня встретила только Куроми, она сверкала глазами и ждала, что я ее покормлю. Пока она ела баснословно дорогой влажный корм, я сидела рядом и гладила короткую шерсть на ее спинке. Наверное, только перед ней я ощущала меньшую вину: мы были не так давно знакомы, поэтому она моей пропажи и не заметит. Когда я легла писать свой последний скулеж, то Куроми уселась мне прямо на спину, будто собираясь читать из-за моего плеча.

“Энже,

ты — мой самый близкий человек и за это я хочу попросить у тебя прощения. Одним своим существованием я причинила тебе множество неудобств, но ты, несмотря ни на это, была рядом. Может показаться, что в благодарность я снова причиняю тебе боль, и на деле, боюсь, что это так. Я уверена, ты понимаешь, что я вовсе не хочу этого и, наверняка, догадываешься, почему я приняла такое решение.

Энже, ты — свет, ты исключительная, яркая, потрясающая. Я ценю все, что ты для меня сделала, каждую секунду, проведенную с тобой. Мои мысли о тебе наполнены любовью, привязанностью и нежностью, и сейчас я плачу только потому, что не хочу уходить от тебя. Мне ненавистна вся моя жизнь от начала до конца, не считая времени, когда я могла быть с тобой. Я — черная дыра, поглощающая все хорошее, что ты пытаешься мне дать. Но объективно у меня нет будущего, как и ничего, чем я могла бы тебя отблагодарить, и лучшее, что я могу сделать, — не оттягивать этот момент и наконец избавить нас от этих страданий. Я не могу выбраться из тьмы, я провалилась в нее по шею, когда потеряла Арину, и затягиваю тебя с собой. Это неправильно. Я хочу для тебя лучшего, я хочу, чтобы ты жила достойно и счастливо, а не возилась с великовозрастной инфантильной дурой. Менее радикально было бы просто уйти, но я знаю, что не смогу отказаться от тебя, я буду к тебе тянуться, даже понимая, что наврежу тебе этим. Я не смогу без тебя жить, потому что ты единственная моя радость здесь. Поэтому я принимаю такое решение»

Передо мной лежал тетрадный лист, исписанный кривым почерком, который к концу становился почти неразборчивым. Я отложила его в сторону и кошка, потоптавшись вокруг, легла на него. В небольшую записку уместилась малая часть того, что я действительно хотела сказать Энже. Если бы я могла, то написала бы по письму с благодарностями за каждый день. С самой первой встречи, когда я увидела ее, — смущенную и, казалось, потерянную, — на дне рождения общей подруги, она слушала меня.

В тот день, 1 октября 2021 года, я не планировала никуда идти. Лишь месяц прошел после начала приема препаратов, назначенных мне врачом, и я еще мучилась от побочных эффектов: почти ничего не ела, кружилась голова, тошнило, не проходила изжога, а ко всему этому плохо срабатывали простые рефлексы, как глотание и мочеиспускание. А в довесок не прибавлялось рвения жить, а насупила апатия, которая и послужила причиной тому, что Арине удалось убедить меня пойти. Впрочем, пока все танцевали под хиты двухтысячных, — имениннице исполнялось 27 лет, — я сидела на веранде с видом на реку и отбивалась от комаров. Внутрь небольшого «шашлычного» домика, арендованного для торжества, я вошла в поисках безалкогольных напитков, и у столика заметила растерянную девушку в черном — это была Энже. Она тоже искала что-то.

— Привет, — удивительно даже для себя, я завела разговор первой, — налить?

Она без энтузиазма согласилась, а я намешала ей «отвертку». Наверное, ей не стоило соглашаться, ведь весь оставшийся вечер я, ведомая апатичной идеей хоть с кем-то поговорить, преследовала ее. Как мне казалось, она пыталась избежать моего внимания, но потом выяснилось три вещи: она была очень пьяна; трижды потерялась на территории зоны отдыха; застряла в туалете. Следующим утром Энже уехала обратно в Москву на поезде в пять утра, и на этом наше общение должно было закончиться. Так было бы лучше для нее.

Затем произошло еще кое-что необъяснимое, ведь ни до, ни после я ничего подобного не делала. Я обратила внимание, что Энже постоянно мерзла, а потому ходила в моей шали. Я иногда вязала вещи для себя и Арины, поэтому, недолго думая, заказала черную пряжу и сделала объемный шарф. И, если бы едва знакомый человек попросил бы у меня адрес, то тут же отправился бы в черный список, но мы обе продолжали совершать ошибки. Правда, когда Энже скинула мне улицу и дом, я обнаружила, что там находился отель, в котором она работала.

— Да я реально тогда жила на работе, — призналась мне Энже спустя несколько месяцев.

Мы вместе встретили Новый год. Она забирала нас с вокзала и помогала дотащить тяжелые сумки до отеля, в который поселила за бесценок. Мы регулярно встречались, и она стала первой, с кем я проводила так много времени без Арины. Мне вспоминались концерт симфонического оркестра на крыше, куда мы ходили вместе, прогулка по самому большому «Детскому миру», часы обсуждения книг — только она добровольно читала со мной произведения выживших из ума японских классиков. Мы обменивались мнениями, которые иногда оказывались противоположными. Она могла проглотить книгу за день, а я читала вдумчиво и крайне медленно, поэтому, когда я осваивала новые главы, она меня догоняла. Скорости не прибавляло и то, что Энже пользовалась электронными версиями, а я признавала только печатные издания. Теперь все эти книги стояли на полке: «Воображаемый друг», «Не говори никому», «Не отпуская меня», «Книжный вор», «Девочка», залитая кофе «Тетрадь в клеточку», «ДНЖ», «Кэрол» и множество сборников любимых мною японских рассказов. Она делилась со мной тем, что сама любит. Не без помощи общих друзей, мне удалось заказать из Китая два оригинальных тома ее любимой новеллы «Хаски и его учитель белый кот». Тогда, читая только имена героев любимых произведений Энже, я думала «о, нет, я не стану в это лезть», но в итоге полюбила «Магистра дьявольского культа» и даже собиралась его прочесть… не хватило времени.

Куда бы я ни посмотрела, везде находилось то, что я могла бы еще сделать. Мне захотелось срочно найти издания «Хаски», повесить ровнее плакаты с «Магистром», починить дверцу шкафа на кухне.

Мои глаза вновь заплыли слезами. Я вспоминала самое спокойное и счастливое время в своей жизни, сидя перед вторым пустым листом бумаги.

«Энже, даже в этом письме я не могу оставить тебя в покое. Ты стала моим единственным близким и родным человеком. Я рада, что могу хотя бы тебе выразить благодарность вовремя. Спасибо за каждую секунду, я помню каждый день и, наверное, только об этом не сожалею. Спасибо, что была рядом. Спасибо за заботу. Спасибо за то, что так старалась мне помочь. И прости меня за все проблемы, которые я принесла. Ты достойна лучшего”

Мои слезы капали на бумагу, размывая чернила. Я искренне сожалела, что все сделанное ею было напрасно.

“Последние несколько месяцев были наполнены болью, я словно бродила в темноте, пока кто-то бил меня палкой, прячась во мраке. Но ты стала для меня даже не фонарем и не керосиновой лампой, ты стала солнцем, звездой, по которой я ориентировалась, чтобы найти выход. Но выхода нет, и это моя вина.

Спасибо за то, что подарила мне дом. Спасибо за Куроми. Спасибо за каждое слово, за каждый взгляд, за тепло. Ты — подарок, ты моя удача и счастье, самая настоящая жемчужина.

Я должна уйти и потому, что не могу справиться с грузом вины за свои поступки. Судьба подарила мне встречу с тобой, а Наташу, видимо, наказала встречей со мной. Я — убийца и должна понести наказание. Иначе я испорчу еще не одну жизнь. И я очень боюсь, что твою.

Прости меня, Энже, и я пойму, если теперь ты меня возненавидишь.