Прошел не один год, я давно выросла, не ощущаю себя одинокой, забыла про картинку. И вот сейчас вижу свою старушку. Она сидит за столом, одета в кофту светло-бежевого цвета, седые волосы аккуратно собраны в пучок.
Жизнь – удивительное приключение. Я никогда не получаю от судьбы подарков в тот момент, когда отчаянно их хочу. Но проходит время, и нечто, ранее очень-очень желанное, оказывается в моем распоряжении, но мне оно уже не требуется.
– Добрый день, – приятным, нежным голосом произнесла бабуля. – Присаживайся, душа моя.
– Наверное, хостес ошиблась кабинетом, – пробормотала я, – скорее всего, меня ждут в другой комнате.
– Евлампия Романова? – осведомилась мечта моего детства. – Если да, то садитесь.
Я опустилась в кресло.
– Как к вам обращаться?
– Анна Ивановна, – представилась пенсионерка. – Дорогая, расслабьтесь, вы пришли по нужному адресу. Отчего столь встревоженный вид?
– Просто удивлена, ожидала увидеть здесь Коня!
– Надеюсь, не живого, – усмехнулась бабушка. – Сядьте, наконец! Время дорого.
Я опустилась в кресло, Анна Ивановна нажала на звонок, и вмиг появился официант.
– Сделайте нам чаю, – начала отдавать распоряжения бабуся. – И принесите блюдо с пирожными.
Когда гарсон исчез, божий одуванчик ласково осведомился:
– Интересуетесь Валентиной Максимовной Гончаровой?
Я кивнула.
– Что именно хотите о ней узнать?
– Все! – коротко ответила я.
Анна Ивановна сложила губы трубочкой, и я вновь вспомнила Алевтину Васильевну. Та тоже очень была похожа на иллюстрацию из книги сказок. Но, несмотря на благообразный вид и сладкую улыбку, тетка отличалась злобным характером. Если я нажимала не на ту клавишу рояля, мне на пальцы обрушивалась линейка. И она же щелкала меня между лопаток, если я начинала горбиться.
– Лицо пианиста – его спина, – любила говорить в такой момент педагог. – Потом, спустя годы, скажешь спасибо за науку, она на всю жизнь запомнится.
Пианисткой я не стала, меня взяли в класс арфы, но и на этом поприще я успеха не добилась. А вот образ Алевтины Васильевны встает передо мной всегда, когда я иду на концерт. Как только пианист устраивается у рояля, кладет кисти рук на клавиши, я ощущаю боль между лопатками и выпрямляюсь.