Автомобиль рванулся вперед; позади осталась гостиница с широкой верандой, на которой шептались пестрые шали.
Хозяйка стояла на веранде в окружении пышных летних юбок, старческих одышек и гогочущих дамских голосов и держала в руке вторую записку. «Замуж? — недоуменно повторяла она. — Вышла замуж?» Словно со стороны она видела, как разворачивает записку и перечитывает ее еще раз. Записка была короткой:
«Лили, не беспокойтесь обо мне. Я посижу здесь еще немного, до ужина. Не беспокойтесь обо мне.
Ж. М.»
— Не беспокойтесь обо мне, — повторила она. — Не беспокойте меня. — Она прошла в вестибюль, где старый негр не спеша протирал шваброй пол. — Так тебе это передал мистер Джеррод?
— Да, мэм. Сунул прямо на бегу, неси, говорит, вещи в машину, я и оглянуться не успел, а уж они с мисс Луизой — вжик! — по аллее и прямо на шоссе — бах, бах, бах!
— И поехали в сторону Меридиана?
— Да, мэм. Прямо мимо скамейки, где сидит доктор Жюль.
— Вышла замуж, — повторила хозяйка. — Вышла замуж.
Все так же держа записку в руке, она спустилась с крыльца и пробежала по дорожке до того места, откуда была видна скамья и на ней неподвижный человек в полотняном костюме. Здесь она остановилась, еще раз перечитала записку, потом опять посмотрела в ту сторону, где стояла скамья. И пошла обратно. Дамы уже расселись по своим шезлонгам, но голоса их, шипя и сливаясь воедино, по-прежнему переполняли веранду; при ее приближении они вдруг разом смолкли. Она быстрыми шагами прошла в вестибюль. До заката оставалось еще около часа.
Когда она вошла на кухню, уже начало смеркаться. Негр-швейцар сидел на табурете у плиты и разговаривал с кухаркой. Хозяйка остановилась у порога.
— Дядя Чарли, — сказала она, — ступай скажи доктору Жюлю, что ужин скоро будет готов.
Швейцар поднялся с табурета и вышел через черный ход. Когда он огибал веранду, хозяйка стояла на крыльце и провожала его глазами. С ней заговорила одна дама, сходя по ступеням, но ответа не получила; она словно не слышала и только смотрела, не отводя глаз, на стену миртов, за которой скрылся негр. Когда он опять показался, она уже устремилась ему навстречу, и старухи на веранде проводили ее взглядом, даже еще и не заметив, что старый негр бежит, и, притихнув, вытянув шеи, смотрели, как она, не остановившись, разминулась с ним на дорожке и тоже бегом, приподняв юбки выше сухих, крепких лодыжек, исчезла за миртами. Они все так же сидели, притихнув и вытянув шеи, когда она снова показалась из-за кустов, взошла на крыльцо, и на лице у нее было такое выражение, как будто она увидела нечто неоспоримое, но для нее пока еще немыслимое. Может быть, поэтому голос ее, когда она обратилась к одной из старух, назвав ее «милочкой», был очень тих:
— Доктор Мартино только что скончался. Окажите мне любезность, позвоните в город.
ТРАВЛЯ ЛИСИЦЫ
За час до рассвета трое чернокожих помощников конюха подошли с фонарем к конюшне. Пока один из них отпирал замок и распахивал дверь, несший фонарь поднял его и посветил туда, где купа сосен подступала к ограде выгула. В темноте тускло блеснули три пары больших, широко расставленных глаз и тут же скрылись.
— Эй, — крикнул негр. — Замерзли?
В ответ из темноты не донеслось ни звука; глаза мулов больше не показывались.
Негромко переговариваясь, негры вошли в конюшню; изнутри послышался взрыв смеха, веселого, бессмысленного, дурашливого.
— Скольких ты там увидел? — спросил второй негр.