— Ну, — сказал дед.
— Выпей, — сказал полковник Линском. — Для храбрости. — Так что Нед взял стакан, проглотил виски одним глотком и продолжал сидеть, держа в руке пустой стакан и по-прежнему не глядя на деда.
— Ну, — сказал дед. — Начинай.
— Погодите, — сказал мистер Вантош. — Каким образом ты заставил эту лошадь выиграть?
Нед сидел неподвижно, зажав пустой стакан в руке, а мы, не спуская с него глаз, ждали. Затем он сказал, впервые обращаясь к деду:
— Белые джентльмены простят меня, ежели я поговорю с вами секретно?
— О чем? — спросил дед.
— Тогда и объясню, — ответил Нед. — Ежели решите, что им тоже надо знать, сами и расскажете.
Дед поднялся.
— Вы извините нас? — сказал он. Он направился к двери в коридор.
— Может быть, лучше на веранду? — сказал полковник Линском. — Там темно, — удобно и для заговоров и для исповедей.
Так что мы повернули туда. То есть я тоже встал. Дед опять остановился. Он сказал Неду:
— А как быть с Люцием?
— Он тоже этим пользовался, — сказал Нед. — Всякий имеет право знать, что ему службу сослужило. — Мы вышли на веранду, и нас сразу обступила темнота я запах роз и жимолости, и, кроме пересмешника на ближнем дереве, мы услышали двух козодоев вдали, а еще дальше, как это всегда бывает по ночам у нас в Миссисипи, так что Теннесси мало чем от него отличался, брехала собака. — Я его сурдинками приманивал, — сказал Нед.
— Что ты врешь, — сказал дед. — Лошади не едят сардин.
— Этот мерин ест, — сказал Нед. — Вы там были, собственными глазами видели. Мы с Люцием его испытали загодя. Но могли и не испытывать. Как только я в прошлое воскресенье глаз на него положил, так сразу смекнул — у него голова варит в ту же сторону, что у моего мула.
— А-а-а! — протянул дед. — Вот, значит, что вы с Мори проделывали с тем мулом.
— Нет, сэр, — сказал Нед. — Мистер Мори ничего про это не ведал. Никто не ведал, только я да тот мул. И этот мерин такой же. Когда он сегодня последний круг бежал, я его поджидал с сурдинками, и он это знал.
Мы вернулись в комнату. Они уже смотрели на дверь, в которую мы входили.
— Да, — сказал дед. — К сожалению, семейная тайна. Я, конечно, открою ее, если возникнет необходимость. Но при условии, что вы разрешите мне быть судьей в этом вопросе. Вантош, разумеется, имеет право получить объяснение первым.