Правда, вскоре всем стало уже не до нее. Троица замерла в объятиях на несколько минут, дав возможность набежавшим репортерам запечатлеть себя во всех ракурсах. Спустя еще пару минут они собрались перед тройкой с десятками микрофонов. В центре – Мэри, по левую руку от нее – Мисси в клетчатой шерстяной куртке, по правую – Лоррейн в голубой парке. Они крепко держались за руки, поддерживая друг друга. Представителей прессы было как никогда много – больше, чем на запуске воздушных шаров в июне, больше, чем во время рейдов Мэри в Оук-Бич.
Первой заговорила безутешная мать Шэннан: «Прежде всего мне хочется сказать, что нам грустно и в то же время радостно. Сегодня исполняется год с даты обнаружения тел, и я хочу быть здесь, чтобы поддержать других родственников и побыть рядом с ними. – На несколько секунд она замолчала, собираясь с мыслями и с трудом сдерживая эмоции. – Все это слишком тяжело. У меня даже нет слов, чтобы высказать, что я сейчас чувствую. – Она посмотрела сначала на Мисси, потом на Лоррейн и продолжила: – Вы уж простите меня».
«Не надо, Мэри. Мы же говорили – тебе не за что просить прощения, – сказала Лоррейн. – Ты защищаешь наших девочек, а мы – Шэннан. Так было с того самого дня, когда мы узнали, что твоя дочь одна из них. И мы никогда не отступим». Троица снова обнялась. Их окружили репортеры, телеоператоры и фотографы. Первый же вопрос был о том, что хотелось узнать всем: «Вы верите, что с Шэннан произошел несчастный случай?»
«Нет, конечно, – сказала Мэри, крепче сжимая руки Мисси и Лоррейн. – Я не поверю в это хотя бы потому, что Шэннан была физически сильной». Последующие вопросы касались роли полицейских, и Мэри с готовностью обрушилась на них с беспощадной критикой. Она недоумевала по поводу их уверенности в несчастном случае в отсутствие заключения судмедэкспертизы. Она разнесла в пух и прах все следственные действия, назвав их недостаточными и запоздалыми. Здесь она разошлась вовсю. «Я считаю, что им было наплевать на мою дочь с самого начала, когда они получили заявление о ее пропаже. Они отнеслись к Шэннан как к «одной из этих», а не как к личности и человеку. И я уверена, что если бы они приступили к поискам как можно раньше и вели бы их дольше, чем в первый раз, то и нашли бы ее раньше, и расследование продвинулось бы значительно дальше по сравнению с тем, что мы имеем на данный момент». Один из репортеров осторожно спросил: «Думаете ли вы, что этот парень все еще… ну, в общем, он продолжает этим заниматься? Я в том смысле…» На этот счет высказалась Лоррейн: «Я практически на сто процентов уверена, что этот человек сейчас сидит дома, смотрит телевизор и получает грандиозное наслаждение при виде того, что он сделал с нашими семьями». Последний вопрос: «Мэри, а если судмедэкспертиза подтвердит версию полиции о том, что Шэннан упала и захлебнулась, не кажется ли вам, что ее смерть все же принесла пользу расследованию этого дела?» – «Да, именно так. Она вернула этим людям их близких, – сказала Мэри. – И она объединила нас. Потому что теперь мы – одна семья, понимаете? Мы вместе».
В сопровождении пары полицейских машин большой внедорожник с родственниками убитых девушек отправился к крестам у места обнаружения тел у Оушен-Паркуэй. Теперь они наконец-то смогли провести несколько минут без наседавших на них журналистов. В машине Мэри тихо негодовала: «Никакой это не несчастный случай». «Где ты пропадала?» – спросила Мисси у Ким. Ответ испугал ее: «Стараюсь изловить убийцу наших девочек».
На каждой остановке они высаживались у кустов, возлагали цветы и привязывали к кресту ярко-красный воздушный шар в виде сердца. Не плакала одна Мисси. Она пробыла здесь уже два дня, а сестру оплакивала уже четыре с половиной года, так что все слезы были выплаканы. С Критци было иначе. При виде креста Мелиссы она бросилась ничком на землю. Когда она наконец поднялась и огляделась, в голове у нее словно что-то щелкнуло. Этот участок шоссе был похож на маленький потусторонний мир. Без жителей и магазинов. Без дорожных знаков и фонарей. Идеальное место для сброса тел. Поэтому-то этот изувер и был так уверен, что можно оставлять трупы прямо здесь, под открытым небом, подумалось ей.
Можно считать Джо-младшего предвзятым или мстительным, но по поводу болота он оказался абсолютно прав. Следующие несколько дней он выставлял в интернете пост за постом и подписывался псевдонимом Фартовый.
Теперь Джо-младший ждал, когда полицейские окончательно разберутся с Хэккетом. Он считал его арест всего лишь вопросом времени. В суде у них будет только одна попытка, поэтому они не торопясь собирают доказательную базу против этого урода. В роли Фартового он то и дело выдвигал новые теории:
На сайте
Наутро после траурного бдения Мэри была в ярости. «Незнание мучительно, но знание мучительнее вдвойне!!!» – написала она в фейсбуке. Два дня спустя она была еще злее. «Ф. Дормер!!!!!!! Давай я побегаю, и посмотрим, как быстро с меня свалятся джинсы! Хорош нести всякую х. ню!»
Мэри выложила в фейсбуке картинку, на которой Иисус держал в руках фотографию Шэннан. Остальные участники группы отозвались картинками с Шэннан, в виде ангела, Шэннан на руках у ангелов и Шэннан воспаряющей на небеса. Джоанна Гонзалес сделала себе татуировку в виде глаза, скопированного с глаз Шэннан на фото.
Через неделю после обнаружения тела Мэри собрала еще одну пресс-конференцию на парковке Оук-Бич. Узнав об этом, Дормер, которому оставались считаные дни до отставки, пожал плечами: «Эта никогда не успокоится».
Мэри попросила всех своих знакомых одеться в синее в память о Шэннан. Сама она появилась из машины с ног до головы в иссиня-фиолетовом бархатном брючном костюме. Вместе с ней прибыл ее новый адвокат Джон Рэй. Известный своим щегольством Рэй был в котелке, клетчатом жилете и тщательно подобранных к нему костюме и пальто. Завершала ансамбль суковатая трость в руке.
Речь защитника была хорошо отрепетирована и рассчитана на максимальный драматический эффект. Он сравнил действия полиции Саффолка с сюжетом сериала из деревенской жизни, а Дормера с главным героем «Розовой пантеры»[38]. Он сказал, что полиция с самого начала косячила с делом Шэннан. Адвокат припомнил ее звонок в службу спасения. И сказал, что важно не то, что она погибла от утопления, а то – кто ее утопил.
Рэй обнародовал текст письма, которое он направил в полицию по поручению Мэри Гилберт и всех остальных родственников жертв. В нем адвокат призывал полицию передать это дело, которое Рэй счел безнадежно проваленным, Федеральному бюро расследований. В завершение говорилось, что если ФБР не примет дело, Мэри будет судиться.
Затем выступила Мэри. Она говорила короткими и четкими фразами, идеально подходящими для цитирования в газетах. «Спросите себя, как поступили бы вы, если бы это была ваша дочь?» – сказала она. Мать Шэннан была собраннее, чем в день, когда нашли останки дочери. Теперь это была полная решимости поборница справедливости. Мэри ответила всего на один вопрос: считает ли она Шэннан жертвой серийного убийцы. И ответила утвердительно.
Съемочные группы уже разбирали свое оборудование и грузили его, когда подъехал Гас Колетти. Как всегда, он был не прочь потрепаться с репортерами. Прежде чем Гас успел выйти из машины, у окна со стороны водителя оказался Джо-младший: «Ты – мэр Оук-Бич! В ту ночь по 911 два раза звонили! Почему не сохранилась видеозапись?!» Это было то еще зрелище: полностью утративший контроль над собой молодой симпатичный мужчина орет как резаный на съежившегося в машине старика. Адвоката Мэри перещеголяли. Подбежали журналисты. Джо продолжал кричать. Гас отбивался по мере сил: «Единственная проблема Оук-Бич – это ты!»
Тронуться с места Гас не мог, слишком много людей обступили его машину. Зато он разыграл целое шоу: картинно полез в карман за телефоном и, проворчав: «Я не обязан такое терпеть!», – позвонил в полицию.
Джо продолжал орать в окружении репортеров: «Что будешь делать теперь, а, мэр? Опять будешь изображать невинного старикашку? Ты же мэр Оук-Бич! Что с этой записью? Почему ты покрываешь доктора?»
У себя дома в Коннектикуте Мисси Канн смотрела трансляцию этой пресс-конференции в интернете. Она с трудом понимала, что происходит. Заранее ей было известно только то, что Мэри собиралась представить своего нового адвоката. «Ни с кем из нас он не поговорил», – сказала она. Мэри поступала по собственному усмотрению. Никому из других родственников не было сказано ни слова о новой юридической стратегии. Никому не показали письмо в полицию, которое Джон Рэй написал якобы по их поручению. Особенно неожиданным для Мисси было требование подключить ФБР. «ФБР и так помогает – вертолетами и специалистами. Если бы окружная полиция совсем не справлялась, ФБР бы подключилось плотнее». Мисси считала, что критика полиции – путь в никуда, что полицейские знают больше, чем говорят публично, и, судя по всему, отнюдь не халтурят. «Я бы дождалась результатов судмедэкспертизы, прежде чем такое говорить».