И Кошкин решил продолжать в том же духе. Присел на подлокотник ее кресла и заговорил тепло и доверительно:
– Собственно, я осмелился пригласить вас, Юлия Михайловна, только чтобы извиниться за вторжение.
– Так я теперь могу идти? – хмыкнула Соболева.
– Да, конечно. Лишь позвольте посоветовать со всей искренностью: вам и вашим детям лучше некоторое время пожить вне этого дома. Вам есть где остановиться?
– Это необходимо? – нахмурилась Соболева. – Неужто вы вздумали арестовать моего мужа?
– Нет-нет! Денис Васильевич может не сомневаться в моей поддержке, но не я один занимаюсь расследованием убийства вашей свекрови. Сейчас, когда похищенные ценности из ее дома обнаружились в пруду на вашей даче… боюсь, садовника Нурминена полиция отпустит на свободу. Невиновность его теперь очевидна. А вот обыск в вашем доме – мне неприятно это говорить, поверьте… но это только начало. Вам следует подумать о себе и о детях, Юлия Михайловна.
Та вдумчиво кивнула, согласилась.
– Да, мне есть, где остановиться.
– Вот и славно. И еще вопрос: вам говорит о чем-то дата семнадцатое апреля? Быть может, день рождения, именины кого-то из родственников?
Юлия, будто в самом деле размышляя, покачала головой:
– Пожалуй, что нет. Не припомню. А что за дата?
– Это я и пытаюсь выяснить, – вздохнул Кошкин. – А имя Александр о чем-то говорит?
– Так Александра – золовка моя, – нахмурилась Юлия.
– Нет-нет, мужское имя. Впрочем, я вас понял…
– А, так постойте, – перебила Юлия, – семнадцатое апреля – день мученика Александра Свирского! Стало быть, это именины вашего Александра и есть!
– Стало быть… – согласился Кошкин, размышляя. – Но родственника с таким именем у вас нет? Может быть, Дениса Васильевича родственники? Или друзья семьи? Соседи?
Юлия Михайловна снова покачала головой и сослалась на мужа:
– Это вам лучше у Дениса Васильевича спросить – про его родственников.
Кошкин так и не понял, знакомо ей это имя, или нет… Но настаивать не стал.
– Как скажете, Юлия Михайловна. А что до ваших родственников? Ваш батюшка, если не ошибаюсь, трактирам владеет?