— А другие адвокаты? — уточнил я.
— Никто не хочет браться, — с грустью ответил промышленник. — Семья Николаевых имеет вес в обществе. И переходить им дорогу, выступая на стороне промышленника-бастарда…
Это я тоже понимал. С точки зрения закона, бастарды и дворяне равны в правах. Но в высшем обществе есть свои неписанные традиции. И авторитет семьи играл в этих традициях немаловажную роль. Пережиток прошлого, который постепенно искореняется путем введения в дворянство бывших бастардов. Но все же этот пережиток ещё сохраняется. Возможно, лет через двадцать Империя сможет от него избавиться. Но пока… пока имеем то, что имеем.
— Позвольте посмотреть договор, — попросил я.
Промышленник кивнул, торопливо взял лежавшую в кресле папку, открыл её, достал несколько листов и протянул их мне:
— Вот. Держите, Павел Филиппович.
Я взял договор о продаже и принялся читать текст. Затем отложил бумаги и внимательно посмотрел на сидевшего напротив меня Галицкого и произнес:
— Я постараюсь помочь вам вернуть мануфактуру. И, возможно, даже договорюсь с Кристиной Олеговной, чтобы она забыла старые обиды. Но у меня есть одно условие.
— Конечно, мастер Чехов. Что угодно, — поспешно закивал промышленник. Видимо, он не мог поверить своему счастью. В глазах Галицкого начала разгораться угасшая было надежда.
Я вышел из кафе, и через три минуты ко входу подъехала машина.
— Как прошла беседа? — поинтересовался Фома, когда я сел в авто.
— Отлично, — ответил я. — Осталось найти в выходной день в Петрограде Кристину Олеговну Николаеву и убедить ее в том, что она поступила паскудно.
— Это самое тяжкое, — согласился слуга.
— Найти будет сложно, — возразил я.
Фома обернулся и удивлённо посмотрел на меня:
— А что ее искать? Позвоните и договоритесь о встрече.
Я покачал головой:
— Кристина Олеговна не пойдет на контакт. Скорее всего, отправит меня общаться с юристами. А те возьмут паузу, потом скажут, что нужно посоветоваться с руководством. А времени на обжалование сделки все меньше.
Фома хмыкнул. Я же откинулся на спинку кресла и задумался. Куда может пойти в выходной девушка, которой немного за двадцать? Центр красоты, тренировочный зал, кафе или ресторан. Модные магазины я отрезал сразу. Николаева не просто аристократка, но ещё и медийная личность. И за фото в одном из магазинов, где девушка даже трогает одежду чужих брендов, журналистские издания заплатят любую сумму. Чтобы завтра в газете вышел эксклюзивный материал. И тираж раскупят за несколько часов. Чужая личная жизнь интересует многих. Особенно если эта чужая жизнь выходит под заголовком «сенсация». Да, потом у газеты могут быть проблемы. Но главный редактор извинится, журналиста по документам уволят. Честь девушки задета не будет, так что дуэль не объявить. Ну а если Николаева подошлет к журналисту бойцов — борзописцы привыкли к дракам в подворотнях. Так сказать, издержки профессии. Сейчас их даже реже убивают, чем во времена смуты.
Но и без магазинов вариантов было много. И я начал мысленно перебирать в голове адреса салонов и кафе, куда любит ходить элитная молодежь, но размышления прервал зазвонивший в кармане телефон. Я вытащил аппарат, взглянул на экран. Нахмурился: номер был незнаком. Но то, что он был коротким, и четыре последних цифры шли попарно, говорило о том, что, скорее всего, номер принадлежал дворянину из какой-то семьи. У аристократов было принято брать короткие номера с повторяющимися цифрами. Я вздохнул и взял трубку:
ebooksa