Чехов. Книга 2,

22
18
20
22
24
26
28
30

Любовь Федоровна закатила глаза, резким движением сунула ладонь мне в тело и протолкнула сухой пряник в желудок. Я шокировано уставился на нее, но женщина словно не заметила моего взгляда.

— И повесил венок на дверь кладовой, — продолжила она возмущенно. — Еще и намалевал на черной ленте пожелание умирать долго.

— Ну… — я не нашел слов.

— Так меня еще никто не унижал.

— Не думаю, что он намеревался вас оскорбить. Наверно захотел сделать вам приятно.

— Я ему этот венок на голову надену.

— Боюсь, он решит, что вы с ним заигрываете и назавтра закажет вам таких два.

— Свалились на мою голову как топор, — вздохнула женщина и поправила на лбу волосы.

— Прошу вас простить Фому…- начал было я.

— Пусть лучше ухаживает за шиповником у порога. Когда-то это были розы, которые я очень любила. Но они одичали и разрослись пышными кустами.

— Я ему скажу.

— И никаких записок, пожалуйста, — добавила женщина. — Я прекрасно слышу его.

— Обязательно напомню.

Почти в восемь я спустился на первый этаж, а через несколько минут в приемную вошла Арина Родионовна.

— Доброе утро, Павел Филиппович, — весело произнесла она, снимая шляпку и аккуратно размещая ее на полочке, которую Фома приколотил к стене.

Девушка прошла через приемную, села за стол, поставив сумку на подоконник. Включила компьютер.

— Доброе, — ответил я, и сделал глоток свежезаваренного чая. — А доброе оно потому что последнее рабочее. Впереди два выходных.

Секретарь нахмурилась, взглянула на висевший на стене календарь. И задумчиво протянула:

— А ведь правда. Как быстро летит время. Я совсем забыла.

— У вас есть планы на следующие дни? — спросил я и тотчас пожалел об этом.