Это подкосило воровку. С бледным как полотно лицом она попятилась к двери, но оступилась и шлёпнулась на пятую точку. Засучила ногами, пытаясь отползти. Вот теперь пора было выходить на сцену.
Я открыл створки шкафа и шагнул в комнату и громко заявил:
— Та-дам! Добрый день, Жанна.
Женщина огромными от ужаса смотрела на меня снизу вверх. Открывала и закрывала рот, не в силах произнести ни слова. Я же осмотрелся по сторонам, глядя на силуэты, которые продолжали выгибать стены. И обеспокоенно произнес:
— Плохо дело. Кажется, своим гнусным поступком вы разбудили стражей.
— К-к-каких стражей? — пролепетала женщина.
Я удивлённо поднял брови:
— А вы разве не знали? Хотя да. Если бы вы ведали про стражей — то никогда бы не подняли с пола в квартире Киры то, что вам не принадлежит.
— Это не квартира Киры, — автоматически поправила меня Жанна.
Я покачал головой:
— Спорное заявление. Она не может совершать сделки с этой недвижимостью, но согласно договору аренды этим помещением пользуется только она. И тот конверт, из которого вы взяли несколько купюр, тоже принадлежит ей. Как и продукты, из которых вы соорудили этот бутерброд. Как он, кстати? Вкусный?
Женщина не ответила. Молча смотрела на меня и хлопала глазами.
— Так вот. После застройки в таких домах обычно замуровывают призраков, которые охраняют имущество от воришек. Компания вас не предупредила, но это нормально. У каждого промышленника есть свои тайны. Я их сейчас угомоню.
Я щёлкнул пальцами, и призраки замерли, враз прекратив безобразничать. Жанна встала с пола, и бледность начала сходить с ее лица:
— Ох, сердце, — запричитала она, положив ладонь на грудь. — Мне плохо.
Я кивнул:
— Понимаю. Зрелище не из приятных.
— Я на компанию в суд подам! — взвизгнула женщина, и трясущейся рукой достала из кармана телефон. — Ох!
— Ваше право, — подтвердил я. — И я даже выступлю свидетелем. Но когда судья во время процесса узнает о краже, которую вы совершили, он будет обязан инициировать проверку.
Жанна застыла с телефоном в руках. Удивлённо посмотрела на меня и осведомилась: