Я покачал головой:
— Покой нам только снится. Нам нужно на Баррикадный проспект. Дом сорок три.
Слуга нахмурился:
— Вашество, это же Работный район. Ехать туда вечером пятницы добрые граждане не рискуют.
— Нет, я хочу закрыть все дела сегодня.
Слуга пожал плечами:
— Воля ваша, барин. Но если нас найдут утром в канаве — не говорите, что я вас предупреждал.
— Не переживай, я мастер-некромант, — успокоил я слугу.
— Да я то что? Я ничего. Баррикадный так Баррикадный, — произнес Фома, завел двигатель, и «Империал» выехал за ворота.
Машина остановилась у небольшого ларька с надписью «Выпечка от Котиковой», перед которым расположились на высоких ножках несколько круглых столиков. У одного из них стояли трое мужиков с пивными кружками. На столешнице светлела картонная тарелка, на которой лежали тощие чебуреки.
— Здравы будьте, отцы, — окликнул их Фома, опустив стекло. — Подскажите, где можно машину оставить, чтобы случайно кто не зацепил?
— А кто тут может зацепить? — хитро прищурился один из мужиков, в замасленной куртке.
— Мальчишки могут, по глупости. А мне потом перед барином не откупиться, — вежливо продолжил помощник.
— Суровый барин-то? — спросил второй абориген, утерев рот рукавом.
— А бывают другие? — благодушно уточнил парень.
— Поставь на площадке, где мужики такси держат. Дай Петрухе рупь, и он от этой машинки даже летучую мышь отгонит.
— Скажешь тоже –рупь, — хохотнул слуга. — Я за рупь наждак зубами на лету остановлю.
— А ты не так прост, как кажешься, — хохотнул работяга. — Дай ему двадцать копеек и скажи, что от Митрича. И можешь не беспокоиться — никто не тронет транспорт.
Когда мы отъехали в указанном направлении, я спросил:
— Почему ты хочешь оставить машину на стоянке?