Чудовище лощин

На площадку выходили четыре двери разного цвета и с разными узорами: на коричневой были изображены по-зимнему голые ветви, на зелёной – листья, на синей – виноградные лозы, а на красной – фрукты.

– Я много лет здесь не была, но думаю, эта комната подойдёт тебе, Лили. – Ния открыла красную дверь, и в коридор хлынул свет.

У стены стояла большая мягкая постель (очень аккуратно заправленная), а в уголке у окна – кресло-качалка. На стене, возле резного гардероба, висело большое зеркало; дверцы шкафа были открыты, и внутри виднелись вешалки с платьями.

– Это комната моей мамы, Вендолин, – сказала Ния. – Она частенько сидела у окна по вечерам, смотрела на звёзды и делала вид, что не слышит пения вашего дедушки. Он стоял в саду и объяснялся ей в любви, пока мой дед не прогонял его граблями. А это моя детская кровать. Что скажешь, Лили?

Девочка вошла в комнату, повернулась вокруг, одновременно смеясь и плача, а потом бросилась к матери и крепко её обняла. Братья и Ния оставили Лили в её комнате и подошли к синей двери.

– Простите, ваше величество! – крикнул Бонифер с верхней ступеньки. – Это моя спальня, и, боюсь, там не прибрано. Я только сегодня утром узнал, что вы здесь, и не успел навести порядок – нужно было, знаете ли, погладить костюм и запрячь лошадей.

– Ничего страшного, Бонифер, – с улыбкой отозвалась Ния. – Вы держите дом в образцовом порядке и вправе жить в любой комнате. Мы заглянем в зелёную.

– Прошу прощения, ваше величество. – Бонифер явно был удручён. – Просто… девять лет здесь не было ни души, и я отвык от многолюдья. Молю, простите меня.

– Не волнуйтесь, друг мой, вам не за что извиняться, – сказала Ния и открыла зелёную дверь. – Ага. Эти кровати отлично вам подойдут, мальчики.

В комнате стояли два стола, два шкафа и двухэтажная кровать шириной с телегу. Братья бросились в комнату и принялись шнырять по ней, как швапы. Потом они начали бороться, клубком катаясь по полу, хохоча и воя. Джаннер совсем забыл о своих ранах. Шерсть и когти Кальмара его больше не смущали. Он так радовался собственной комнате, что больше ни о чём не мог думать.

– Так, – сказала Ния сквозь шум. – Я хочу принять горячую ванну. Позовите меня не раньше, чем подадут ужин. – И она ушла, оставив братьев возиться на полу.

Спустя несколько секунд, когда Кальмар двинул брата под рёбра и принялся выкручивать ему ногу, Джаннер заметил, что Бонифер Сквун наблюдает за ними. На лице старика было странное выражение.

Страх.

Джаннер тут же помрачнел: его младшему брату предстоит непростой путь. Если Кальмара боится даже Бонифер Сквун, всего час назад сказавший, что шерсть – это пустяки, значит, добиться расположения жителей лощин будет ещё сложнее.

Словно в подтверждение мыслей Джаннера, Ния вновь заглянула в комнату.

– После ужина я намерена как следует отдраить вас всех. Утром я поведу вас в школу, и вы должны выглядеть пристойно.

16. Подо Рулевой влюблён

Джаннер не сознавал своей усталости, пока его голова не коснулась подушки. Они с Кальмаром боролись до ужина, после ужина и после мытья, и к тому времени, когда Ния наконец велела им ложиться спать, оба вспотели и запыхались. Джаннер открыл окно, чтобы впустить в комнату прохладный воздух, и погасил лампу.

– Кальмар, посмотри! – прошептал он.

Младший брат подошёл к окну. Звёзды висели совсем близко – рукой подать. Ночное безмолвие ещё подчёркивало их красоту. Где-то на дереве заухала сова. На дальнем пастбище закричал осёл. Окно выходило на задний двор, и за забором Джаннер разглядел дорогу, которая шла с холма на холм, петляя между полей; от неё ответвлялись тропинки, ведущие к фермам и амбарам. Кое-где в окнах горел золотистый свет – там люди читали, принимали гостей, угощая их фруктовыми десертами. Братья некоторое время молча стояли у окна, любуясь красотой лощин.