Изгнанники Зеннона

Руки мои пропитались травянистым запахом папоротника, верхушки которого мы рвали на рагу – то самое, с грибным вкусом. На левой руке появился порез от чашки, которую я случайно разбила, вытирая, а на правой красовался безобразный ожог – моя попытка помочь с тушением мяса, которое Олеа принес с охоты. Хотя до возведения щита оставалась всего пара минут, увидев ожог, Олеа выскочил из дома и вернулся с листочками подорожника. Боль немного отпустила, и я едва не расплакалась от благодарности.

После долгого ужина все, и я в том числе, отправились в кабинет. Мне стало легче от книжного запаха, который там царил. Книг было много – не только на стеллажах, но и на большом тяжеловесном столе, и даже на сдвинутых стульях. Олеа указал на них:

– Тоже от торговцев осталось. Видимо, посчитали, что не стоит тащить с собой.

Мы расселись на стульях, расставленных вокруг стола полукругом, Олеа взял какую-то книгу и сел в самый центр. Я непроизвольно вздрогнула, увидев, что у него в руках.

Книга Закона.

Олеа смущенно кашлянул и обратился ко мне:

– Сначала мы зачитываем Закон, потом обсуждаем и, если возникают вопросы, смотрим Толкования.

Прекрасно. Уроки Закона в конце бесконечного утомительного дня. О чем еще можно мечтать? Кажется, никого особо не вдохновляла такая перспектива, разве что Тарину, глаза которой буквально загорелись от предвкушения.

Я выдохнула и изобразила вежливое внимание.

Читал Олеа старательно, плавно. Но уже через десять минут слова в моем сознании начали путаться и сливаться. Испугавшись, что засыпаю, я незаметно коснулась ожога на руке. Мгновенная вспышка боли отрезвила меня.

Олеа читал, и читал, и читал. Убаюканная его размеренным голосом, я задремала.

Из дрёмы меня вырвал громкий крик.

Я подскочила на стуле, всполошив Тарину, сидевшую рядом. Олеа замолчал. Все смотрели на меня с недоумением, даже Нери подняла брови.

– Что, задрыхла? – с усмешкой спросила Ланда.

Раздался еще один вопль, пронзительный, злобный. Но никто даже не пошевелился.

Я онемела, чувствуя, как ужас сковывает меня.

Они не слышат. Они ничего не слышат.

Олеа заботливо спросил:

– Ты в порядке?

Я заставила себя кивнуть. Если никто этого не слышит, разве мне поверят?