Повести и рассказы

А пассажир наш все радовался:

— Знатный будет вожак! Вы смотрите, какая грудь, лапы какие!

На другой день Пегий стал брать рыбу из рук нового хозяина, и когда тот приходил на корму, пес радостно вилял коротким хвостом.

Когда мы пришли на Диксон, наш пассажир вышел с чемоданом в руке и зашагал по деревянному причалу. А Пегий без намордника, без поводка даже бежал рядом, с удивлением глядел на встречные грузовики и грозно рычал на них, отпугивая от нового хозяина.

Нерпа

Нам совсем недалеко осталось до Диксона — полсуток хода, не больше.

С вечера все приготовились. Кто надолго ехал туда — связывали вещи, а кто с тем же теплоходом обратно, те, наоборот, доставали из чемоданов что потеплее, заряжали фотоаппараты. Все приготовились, чтобы как причалим, так сразу на берег, без задержки. И даже распрощаться успели с вечера. За дорогу-то все перезнакомились, а в порту, как придем, в спешке и попрощаться некогда будет.

Ко мне тоже приходила прощаться соседка — черноглазая Кэтино. Она с мамой ехала к папе погостить до осени. Доро́гой я показывал ей фокусы; она мне по-своему пела песенку про то, как мак расцвел в поле. Так и подружились. И, конечно, грустно стало, что утром расстанемся и неизвестно, когда еще встретимся. Я в Москве живу, она в Кутаиси.

По-моему, она даже всплакнула, когда уходила. И мне тоже как-то неуютно стало. Я задернул окна, чтобы свет не мешал, но все равно заснуть не мог и долго еще читал. До поздней ночи.

Вдруг слышу: замолчала машина. Загремела цепь. Значит, отдали якорь. Встали.

Сразу захлопали двери в каютах, защелкали замки. Потом застучали каблуки по коридорам, и пассажиры кто в чем стали выбегать на палубу. Вышел и я. И Кэтино тоже вышла…

Было очень тепло. И когда узнали, что стоим из-за льдов, не хотелось верить этому. Но по радио сообщали: «…севернее острова Сибирякова сплошной лед. Заход Диксон невозможен…»

И вот интересно: давно ли казалось — еще бы денек так прожить. И тепло, и народ хороший кругом.

Привыкли друг к другу, и к теплоходу, и к Енисею… А тут, как узнали, что придется еще, может, день, а может, и всю неделю стоять, всем стало к спеху туда, на Диксон. И все стали ворчать, ходили к капитану, надоедали:

— Долго ли простоим?

Кэтино и та пошла.

— Степан Иванович, — сказала она, — скоро ли пойдем?

А капитан только улыбнулся да развел руками:

— Я бы, Кэтино, хоть сейчас, да сама видишь: лед не пускает.

А мы только и видели: голубое, чистое небо, незаходящее полярное солнце, голые сопки да изглоданные дочерна ветрами домики на берегу.