— Вот именно, ушел! — почти кричал Данилов. — И явно не туда, куда я его послал. Он что-то подозревает! Нужно немедленно его догнать, иначе все пропало! Я иду за ним!
— Не порите горячку! — попытался остановить его Сезар. — Просто попытайтесь определить, куда он отправился. Возможно, он назначил встречу этому самому Жермену. Для нас это была бы большая удача. Но только постарайтесь, чтобы он вас не заметил. А мы, со своей стороны, кое-что предпримем. Будьте осторожны, Алекс!
Данилов едва дослушал. Сжимая в кулаке телефон, он выскочил из отеля под обжигающее солнце. Портье был уже в конце квартала, на углу улицы, но не на том углу, куда его посылал Данилов, а на противоположном. Фургон не показывался. Не было видно также и никого из легионеров. Портье мог в любую минуту испариться, и вся их операция зашла бы в тупик. Забыв об осторожности, Данилов побежал вслед за молодым человеком.
А тот, казалось, тоже не обращая ни на что внимания, скорым шагом прошел два квартала, свернул в переулок и спустился в подвальчик, называвшийся «У Поля». Не задумываясь, Данилов последовал за ним.
Внизу оказалось вполне уютно. Кафе было стилизовано под винный погребок позапрошлого века. Скупые лучи света, проникавшие в помещение через узкие окна, расположенные едва ли не под самым потолком на уровне тротуара, едва освещали убранство заведения, придавая ему некую таинственность и романтизм. Крепкие, сколоченные из грубых досок столы, огромные пузатые бочки, сложенные в пирамиду, стаканы из толстого стекла, кисловатый винный запах, казалось, впитавшийся в самые стены, — все создавало необыкновенную атмосферу. Под стать был и хозяин — крупный пузатый человек с большими усами на багровом лице, в широченных штанах и кожаном фартуке — настоящий пират, ему не хватало только полуметрового ножа за поясом.
Впрочем, с посетителями этот грозный человек был необыкновенно любезен. Он и Данилова сразу же приветил, прихватил своими волосатыми ручищами, ласково, но настойчиво усадил за столик и тут же принялся цветисто нахваливать какую-то особенную марку вина, источником которого были то ли личные виноградники хозяина, то ли виноградники его жены — Данилов не до конца понял. Голос у хозяина был густой и рокочущий, напоминающий отдаленные раскаты грома.
Алексей без возражений согласился отведать уникального вина, а сам тем временем старался понять, что намеревается делать портье, который забился в дальний уголок подвала и с весьма озабоченным видом вертел в руках липкий стакан с плотной багровой жидкостью. Вина он не пил, а явно ждал кого-то. Данилов, памятуя о недавних неприятностях, решил тоже к вину не прикасаться. Место было ему совершенно не знакомо, хозяин, несмотря на всю свою ласковость, представлялся фигурой подозрительной, да и портье вел себя странно, потому что не заметить Данилова он не мог, но старательно делал вид, что не замечает. Данилова все это страшно нервировало. Он уже присматривал по сторонам какой-нибудь тяжелый предмет, которым можно было бы воспользоваться в случае, если персонал кафе вздумает на него наброситься. Ничего подходящего не находилось. Массивные деревянные стулья не в счет — манипулировать ими смог бы разве что какой-нибудь штангист-тяжеловес. Можно было, конечно, от души помахать руками, но с таким громилой, как хозяин заведения, вряд ли удалось бы справиться. А если приплюсовать сюда недавнее отравление, боец из Данилова выходил совсем никудышный. Оставалось надеяться, что портье выбрал этот кабачок случайно и здесь он такой же посторонний человек, но, приведя мысли в порядок, он вынужден был признать, что вряд ли портье забрел в это место случайно. Внезапно покинуть рабочее место, пробежать два квартала только для того, чтобы с идиотским видом вертеть в руках стакан дешевого вина? Учитывая же моменты, которые этому предшествовали, упомянутое Даниловым имя Жермен и прочее, назвать ситуацию простой было невозможно. Портье явно затевал какую-то комбинацию. Это подтверждалось и тем, как старательно он делал вид, что не видит Данилова. В заведении кроме них двоих присутствовали еще три-четыре человека, занимавшие два столика в разных концах подвала. Невидимкой здесь быть не получалось. Но что затеял этот прилизанный заморыш? И где друзья-легионеры, которые уверяли Данилова, что не оставят его на произвол судьбы? Его все больше начинали беспокоить вынужденное бездействие и полная неопределенность. Так и подмывало еще раз позвонить Сезару, но тогда пришлось бы разговаривать по-французски, что было, конечно, нежелательно. А телефонный номер Андрея он так и не удосужился забить в память своего телефона, за что сейчас ругал себя на чем свет стоит. Оставалось надеяться на благоразумие и опыт друзей-легионеров, хотя и тут у Данилова оставались сомнения — все-таки что ни говори, а на войну все это походило мало. Сработают ли в Париже методы, которыми пользовались эти бравые вояки в душных африканских джунглях? Может быть, они сами потеряли чувство реальности.
Пока Данилов ломал голову над этими трудно разрешимыми вопросами, произошло событие, которого он не ждал абсолютно и которое поразило его до глубины души. Можно даже сказать, что на какое-то время он потерял голову.
В кабачок вдруг вошла женщина. Очень яркая женщина. Она завораживала. Она притягивала взгляд. Черные как смоль волосы, коротко остриженные, уложенные в какой-то особенно дерзкий начес, алое платье с черной асимметричной вставкой, черные очки на смуглом холеном лице — сплошное тревожное сочетание пламени и тьмы. Как ни был озабочен Данилов, он поневоле впился взглядом в эту неожиданно появившуюся и манящую фигуру. Но самым удивительным было то, что и женщина обратила внимание на Данилова. Пройдясь быстрым взглядом по почти пустому залу, она уверенно направилась к столику, за которым он сидел, и без спросу уселась рядом. На Данилова пахнуло едва уловимым ароматом каких-то экзотических духов.
— Вы Данилов? — отрывисто спросила женщина, уставившись ему в лицо сквозь черные стекла очков. — Конечно, вы Данилов. Она именно так вас и описывала. Вы должны немедленно пойти со мной, Данилов! Идемте же!
Она говорила по-французски, но Данилов понял все до единого слова с такой ясностью, будто этот язык был ему родным с детства. Он был совершенно ошеломлен.
Женщина между тем резко поднялась с места, не сводя с Данилова требовательного взгляда:
— Ну, так что же? Почему вы сидите? Я жду!
— Простите, — пробормотал Данилов, беспомощно оглядываясь. — Я ничего не понимаю. Кто вы? Куда я должен идти?
— Боже! Какой бестолковый! Русский медведь! Мы теряем драгоценное время!
Данилов снова огляделся. Хозяин забегаловки, который уж куда больше походил на медведя, возился в глубине зала у стойки и не обращал ни на кого внимания. Прилизанный портье угрюмо смотрел в узкое окошко, по-прежнему мусоля в руках стакан. Другие посетители посматривали в сторону Данилова, но было видно, что их прежде всего интересует женщина.
— И все-таки я не понимаю, — нервно спросил Данилов, — кто вы и почему я должен за вами идти? У меня здесь важное дело…
— Ах, боже мой, какие могут быть дела, когда любимой женщине грозит опасность! — Незнакомка уже по-настоящему злилась.
— О ком идет речь? — вытаращил глаза Данилов. — Какая любимая женщина? Что вы плетете?
— Разумеется, я говорю о Юлии, — понизив голос, сообщила женщина. — Ей грозит смерть, и никто, кроме вас, не может ей сейчас помочь. Она послала меня за вами, а вы…