А Хлестаков, подбадриваемый знаками Осипа, храбрился:
— Да вот вы хоть тут со своей командой, не пойду... я прямо к министру... — взвизгнул он для большей убедительности. А Осип продолжал знаки одобрения — дескать, вали, наседай, закручивай и дальше.
Вся атмосфера в номере была в пользу Ивана Александровича, и он действительно разошелся. Он начал стучать кулаками по столу.
— Что вы, что вы...
И сам испугался своей храбрости, замер и смотрел испуганными глазами на Осипа.
Городничий трясся всем телом. Он выдавал себя, выбалтывая все и сам шел в руки Хлестакову:
— Помилуйте, не погубите, жена, дети малые... если и были взятки, то самую малость...
Зрители в коридоре злорадствовали:
— Наконец-то нашлась управа и на нашего Антошку...
Хозяин же гостиницы Влас растерялся. Он ничего не мог понять. Он видел, что в номере происходит что-то несообразное его понятиям о Хлестакове.
Городничий униженно оправдывался:
— Что же до унтер-офицерской вдовы, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу, клевета.
Хлестаков, стремительно перебивая городничего:
— Унтер-офицерская вдова совсем другое дело. А меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко...
И, подойдя к городничему вплотную, Хлестаков встал в позу трагического актера, каких он часто видел в Петербурге, и с пафосом, с придыханием изъяснился городничему:
— Я заплачу, я потому и сижу здесь, что у меня нет...
И красноречивым жестом показал, что у него нет денег.
Городничий, как только Хлестаков заговорил о деньгах, пришел в себя.
И второпях городничий оторвал мешавшую пуговицу, вытащил деньги и поднес их прямо в бумажнике. Хлестаков, боясь, что городничий может раздумать, быстро сунул деньги в боковой карман, и с деньгами в кармане Хлестаков сразу стал неузнаваемым. Уверенность в себе, свои силы и приподнятость состояния — вот что было сейчас на лице Ивана Александровича Хлестакова.