Но за ужином разговор перешел на общемхатовские темы, и тут настроение у них поднялось. Дружно все ругали Егорова.
Потом — опять о пьесе. Марков:
— МХАТ гибнет. Пьес нет. Театр живет старым репертуаром. Он умирает. Единственно, что его может спасти и возродить, это — современная замечательная пьеса. (Марков сказал — «Бег на современную тему», т. е. в смысле значительности этой вещи, — «самой любимой в Театре».) И, конечно, такую пьесу может дать только Булгаков.
Говорил долго, волнуясь. По-видимому искренно.
— Ты ведь хотел писать пьесу на тему о Сталине?
М. А. ответил, что очень трудно с материалами, — нужны, а где достать?
Они сразу стали уверять, что это не трудно, стали предлагать — Вл. Ив. (Немирович-Данченко —
М. А. сказал:
— Это, конечно, очень трудно... хотя многое мне уже мерещится из этой пьесы.
От письма Вл. Ив. отказался наотрез.
— Пока нет пьесы на столе, говорить и просить не о чем...
Они с трудом ушли в пять часов утра, так было интересно, — сказал Виленкин Оленьке на следующий день» (Дневник. С. 200–201).
После этого Марков и Виленкин не раз бывали у Булгакова, вели дипломатические разговоры, слушали чтение первых глав романа «Мастер и Маргарита», просили почитать «Дон Кихота», но в подтексте всех встреч и разговоров — мысли о пьесе Булгакова во МХАТе желание подтолкнуть Булгакова к ее написанию.
16 января 1939 года Булгаков после долгого перерыва взялся за пьесу о Сталине. За три дня работы появились сцены, живые персонажи.
26 января Булгаков прочитал своим друзьям вторую и третью картины новой пьесы. «Уговаривали писать дальше непременно, уверены, что выйдет замечательная пьеса. Ждут с нетерпением продолжения» (С. 239).
29 января Елена Сергеевна в разговоре с родственниками призналась, что Булгаков работает над пьесой о Сталине, но «не хватает материала».
Документальной основой пьесы послужила книга «Батумская демонстрация 1902 года», выпущенная в свет в марте 1937 года с предисловием Л. Берия.
Лишь 5 июня снова упоминание о пьесе: «Позавчера, 3-го, пришла Ольга — знаменитый разговор о Мишином положении и о пьесе о Сталине. Театр, ясно, встревожен этим вопросом и жадно заинтересован пьесой о Сталине, которую Миша уже набрасывает... За ужином — конец разговора Виленкина с Мишей. Виленкин сказал, что Калишьян говорит, что М. А. совершенно прав, требуя условий для работы, и говорит, что примет меры к тому, чтобы наше жилье можно было обменять на другое; настойчиво предлагают писать договор. Миша рассказал и частично прочитал написанные картины. Никогда не забуду, как Виленкин, закоченев, слушал, стараясь разобраться в этом».
7 июня Булгаков читал друзьям черновик пролога пьесы.
8 июня Булгаковы пошли к директору МХАТа. Сначала разговор о квартире. Калишьян пообещал к ноябрю-декабрю сего года устроить Булгаковым четырехкомнатную квартиру. «Потом, — записывает Елена Сергеевна, — Миша сказал: а теперь о пьесе. И начал рассказывать. Говорил он хорошо, увлекательно (как сказал мне сейчас по телефону Виленкин, позвонивший, чтобы узнать наше впечатление).