Оба — и Калишьян и Виленкин — по окончании рассказа говорили, что очень большая вещь получится, обсуждали главную роль — что это действительно герой пьесы, роль настоящая, а не то, что у других, — ругали мимоходом современную драматургию — вообще, по-моему, были очень захвачены. Калишьян спрашивал Мишу, какого актера он видит для Сталина и вообще для других ролей...» (С. 264–265).
13 июня 1939 года Калишьян подписал договор на пьесу о Сталине, но Булгаков отказался подписать из-за того, что в договоре есть пункт, по которому автор обязуется сделать все изменения и дополнения, которые МХАТу покажутся необходимыми.
15 июня Булгаков подписал договор. «Калишьян согласился вычеркнуть пункт».
Беспокойство вокруг пьесы нарастало. Друзья и знакомые просили почитать пьесу. Булгаков соглашался, попутно дорабатывая отдельные сцены.
Условно пьеса имела два названия: «Дело о Батуме» и «Пастырь». Наконец, после мучительных поисков Булгаков 22 июля «решил назвать пьесу “Батум”». 23 июля «перебелил девятую картину. Очень удачна».
24 июля Елена Сергеевна радостно восклицает: «Пьеса закончена!»
Ажиотаж, возникший вокруг пьесы, сразу потух, как только узнали отзыв Сталина о пьесе.
При жизни Булгакова пьеса не публиковалась и не ставилась на сцене.
Впервые, как утверждают исследователи, напечатана за рубежом в сб.: «Неизданный Булгаков». Под редакцией Э. Проффер. Анн-Арбор, 1977», с многочисленными искажениями и ошибками в тексте.
Впервые в СССР опубликована в журнале: «Современная драматургия». 1988. № 5. Далее: Булгаков М. А. Собр. соч. в пяти томах. Т. 3. М., 1990; Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. М.: Современник, 1991.
Публикуется по расклейке последнего издания, сверенного с машинописным экземпляром, хранящимся в РГБ, Ф. 562. К. 14. Ед. хр. 9.
В Приложении публикуются «Материалы для речи ректора...» и 1-я черновая редакция пьесы под названием «Пастырь» (см: Булгаков М. А. Пьесы 30-х годов. СПб., 1994), также сверенные с рукописями и машинописью, хранящимися в РГБ, Ф. 562. К. 14. Ед. хр. 7, 8.
Анализ черновой редакции под названием «Пастырь» дан в серьезных работах В. И. Лосева (см: ГБЛ. Записки отдела рукописей. Вып. 48. М., 1990. С. 192–218) и В. В. Новикова «Михаил Булгаков — художник» (М., 1996. С. 275–318).
Сценическая история пьесы всерьез еще и не начиналась.
3
Как известно, Булгаков работал над романом очень долго и тщательно, об этом уже не раз говорилось.
Сначала роман имел несколько названий, в 1937 году, вспоминаем, он назвал его — «Князь тьмы». Но и этот вариант не удовлетворял Булгакова. И одновременно с этим он понял, что важнее всего закончить фантастический роман о дьяволе. Обстановка в стране становилась все обостренней, почва под ногами все более неустойчивой. Служба в Большом театре давала сносный заработок, кое-как можно было сводить концы с концами. Надо работать над главной своей вещью. «Князь тьмы» был отвергнут, возникло окончательное название — «Мастер и Маргарита».
Около года работал Булгаков над завершением романа.
26 мая 1938 года Елена Сергеевна уехала в Лебедянь на все лето, а Михаил Афанасьевич остался в Москве, продолжая служить в Большом театре, а главное для того, чтобы продиктовать Ольге Сергеевне Бокшанской, ее сестре, законченный роман. Сохранились письма Михаила Афанасьевича, которые он чуть ли не ежедневно отправлял в Лебедянь, давая полный отчет, как Елена Сергеевна просила, о ходе перепечатки романа. Здесь много подробностей его тогдашней жизни, описание встреч, разговоров, размышлений о себе и о других. «...Мы пишем по многу часов подряд, и в голове тихий стон утомления, но это утомление правильное, не мучительное... Остановка переписки — гроб! Я потеряю связи, нить правки, всю слаженность. Переписку нужно закончить во что бы то ни стало... Роман нужно окончить! Теперь! Теперь!» 15 июня Булгаков, утомленный изнурительной работой днем и ночью, сообщает Елене Сергеевне: «Передо мною 327 машинописных страниц (около 22 глав). Если буду здоров, скоро переписка закончится. Останется самое важное — корректура (авторская), большая, сложная, внимательная, возможно с перепиской некоторых страниц.
«Что будет?» — ты спрашиваешь? Не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или шкаф... и иногда будешь вспоминать о нем. Впрочем, мы не знаем нашего будущего.