Свой суд над этой вещью я уже совершил, и, если мне удастся еще немного приподнять конец, я буду считать, что вещь заслуживает корректуры и того, чтобы быть уложенной в тьму ящика.
Теперь меня интересует твой суд, а буду ли я знать суд читателей, никому неизвестно» (Письма. 434).
Как только закончили перепечатывать рукопись романа, Булгаков на следующий же день, 25 июня 1938 года, уехал отдыхать в Лебедянь.
Так возникла машинописная редакция романа, которую В. И. Лосев считает седьмой.
О последней, восьмой редакции, «последней прижизненной редакции», подробно рассказывает Елена Сергеевна в «Дневнике».
29 сентября Елена Сергеевна упоминает, что Павел Марков «восхищенно» говорил о романе, три главы которого Булгаков прочитал накануне.
28 февраля 1939 года следует запись посерьезнее: «Миша сидит вечером над романом («Мастер и Маргарита»), раздумывает».
1 марта: «Вечером Миша — над романом». 2 марта: «Вечером — Миша — роман».
27 апреля 1939 года: «Вчера у нас Файко — оба, Марков и Виленкин. Миша читал «Мастера и Маргариту» — с начала. Впечатление громадное. Тут же настойчиво попросили назначить день продолжения. Миша спросил после чтения — и кто такой Воланд? Виленкин сказал, что догадался, но ни за что не скажет. Я предложила ему написать, я тоже напишу, и мы обменяемся записками. Сделали. Он написал: сатана, я — дьявол. После этого Файко захотел также сыграть. И написал на своей записке: не знаю. Но я попалась на удочку и написала ему — сатана.
Утром звонила Лидия Александровна — взволнованная, говорит: — Мы не спали почти, все время говорим только о романе. Не можем дождаться продолжения!» 2 мая Булгаков продолжил чтение романа. «Интерес колоссальный к роману.
Миша за ужином говорил: вот скоро сдам, пойдет в печать. Все стыдливо хихикали».
8 мая пришел Григорий Конский и попросил почитать роман. Булгаков прочитал «Казнь». «Тогда стал просить, чтобы разрешили прийти к нам на несколько часов — прочитать весь роман. Миша ответил — когда перепечатаю». Значит, к этому времени Булгаков вносит поправки, раздумья кончились, настало время завершающей редакции.
15 мая: «Вчера у нас было чтение — окончание романа. Файко — оба, Марков, Виленкин, Ольга, Ануся, мой Женя. К ужину подошли Петя и Женя. Последние главы слушали почему-то закоченев. Все их пугало. Паша в коридоре испуганно уверял, что ни в коем случае подавать нельзя — ужасные последствия могут быть... Звонил и заходил Файко — говорит, что роман пленителен и тревожащ. Что хочет много спрашивать, говорить о нем».
Прошло много времени, за это время написанная пьеса «Батум», пьеса о Сталине, получила резко отрицательный отзыв, в доме — «тишина мертвая». Прекратились звонки, возникло желание написать письмо наверх. Навестивший Калишьян уже не вспоминает о своем обещании дать четырехкомнатную квартиру. «У Миши состояние раздавленное, — запись от 27 августа. — Он говорит — выбит из строя окончательно. Так никогда не было».
15 января 1940 года: «Миша, сколько хватает сил, правит роман, я переписываю». 16 января: «Работа над романом». 19 января: «Вечером — правка романа».
24 января: «Живем последние дни плохо, мало кто приходит, звонит. Миша правил роман. Я писала» (Дневник. С. 290).
Из «Последних записей» от 28 января: «Работа над романом».
Так возникла восьмая редакция романа, правда, «неполная», как утверждает В. И. Лосев, «поскольку одна из двух тетрадей, в которые Е. С. Булгакова записывала текст под диктовку мужа, таинственно исчезла. Так что читателя, возможно, еще ждет впереди приятный сюрприз — знакомство с неизвестными текстами великого романа» (См.: Великий канцлер. Москва: Новости, 1992. С. 18).
Впервые Булгаков попытался опубликовать главу из романа в 1929 году, послав в «Недра» «Манию Фурибунда» на 32 страницах, как главу из романа «Копыто инженера». Попытка оказалась безуспешной.
Елена Сергеевна не раз предпринимала попытку опубликовать роман, но только в 1966 (№ 11) и 1967 (№ 1) журнал «Москва» напечатал роман с многочисленными искажениями. Я видел у Елены Сергеевны эти два журнала с вставками из машинописного текста романа: производило ужасающее впечатление. Исследователи подсчитали, что всего было сделано 159 купюр, «примерно 12% текста».