Воин и меч

– Такой наглости я Вам простить не могу, будьте добры извинится или принять ответственность за Ваши слова.

– Я перед тобой извинится? Ты что совсем сбрендил! – Обидчик был старше Анатоля и, видимо, считал себя в праве вести подобным образом. – Ты может мне ещё на дуэли с тобой драться предложишь… Да я тебя сейчас просто так здесь научу, потом благодарить ещё будешь за хороший урок! – С этими словами псевдоблагодетель съездил Анатолю по физиономии своим огромным кулачищем.

Большинство людей от такого удара вырубились бы, но Анатоль был не из их числа. В голове зазвенело, и комната пошла кругом, от такого вероломства он растерялся на какое-то время. Сделал шаг назад и увидел висящую на стене саблю. Сосед продолжал наступать, угрожая громадными кулаками. На шум из спальни вышла, закутавшаяся в одеяло, Анастасия. Увидев происходящее она, забыла о приличии и бросилась на врага готовая растерзать его наподобие древних фурий. Но полный бешенства Анатоль и боящийся упасть в грязь лицом перед любовницей схватил саблю и одним быстрым движением полоснул врага, разрубив ему сонную артерию.

Понявший к чему идёт дело, сосед только и успел сказать: «Ты что голубчик», – и прикрыться руками. Но это его не спасло, кисть, собранная в огромный кулак, повисла на нитке кожи, а на пол обильно потекла жизнь из разрубленной шеи.

Ароматный вкус улетающей жизни снова выдернул меня в мир людей. Оглядевшись я увидел мёртвого, безоружного врага. Так себе ситуация для благородного воина, но осуждать господина, особенно, не разобравшись в произошедшем, было бы невежественно. Да и, в конце концов, я просто меч, а не судья. Но знать, какую жизнь отнял и почему я обязан, даже если не могу влиять на последствия своего использования.

Убитого человека звали Фёдором, и полчаса назад он сидел в прекрасном расположении духа за столом и пил чай в своей небольшой, но уютной гостиной. Прислуги в доме не было, он не любил, когда чужие люди маячат по дому. Денщик ушёл за покупками, и Федя наслаждался тишиной.

Плохо вычищенный и немного помятый мундир висел на стене, клацали напольные часы, за окном щебетала птица, заинтересовавшаяся происходящем в квартире, она прыгала по подоконнику и старалась разглядеть что-то внутри комнаты. Гостей Фёдор принимал крайне редко, не очень любил, когда в его жилище приходят посторонние, чаще предпочитал встречаться с друзьями в общественных местах, но поболтать у парадной с малознакомым прохожим или соседом, совсем другое дело, выкурить папиросу, обсудить последние новости, сделать вид, что разбираешься в чём-то, в курсе событий.

Несмотря на относительную размеренность своего существования, Фёдор частенько мучился бессонницей по ночам. Просыпаясь от кошмаров, подолгу не мог уснуть, мучаясь от лезущих в голову мыслей, бессодержательных, фантастических, бесполезных.

Накануне была как раз такая ночь, поэтому, сидя в своём уютном, глубоком кресле под звук часов, Фёдор мирно и благодатно кемарил, надеясь немного поспать.

Его внимание привлёк тихий стон, раздающийся откуда-то из недр дома, вначале он решил, что ему показалось, потом звуки усилились, приобретая всё более отчётливую форму, за стенкой начала падать мебель и спустя ещё несколько минут стало ясно: его молодой сосед, тот ещё зазнайка, но в целом неплохой парень, устроил у себя посреди бела дня оргию. Фёдор некоторое время пытался терпеть, перевернулся, в кресле сидеть стало неудобно. И всё бы ничего, пускай Анатоль бил бы о стены мебель, пел песни, буянил, но звук совокупления будоражил воображение и снова погружал несчастного Фёдора в пучину нападавших на него бессмысленных мыслей и видений. Он терпел, ждал, предполагая, что такое безобразие не может, длиться долго, но сосед оказался выносливым. В какой-то момент Фёдор налился гневом, не выдержал и пошёл барабанить в дверь с целью призвать к порядку молодого офицера, забывшего о приличиях.

Мне не очень нравилось ковыряться в недрах сознания этого человека. Вся его размеренная жизнь, склонная к заболачиванию так противоречила моим идеалам, что совсем не вызывала интереса. Его трогательные отношения с матерью и безнадёжно налегающий на алкоголь отец, все те мысли и переживания, накопившиеся с детства в его раздутой от воспоминаний душе, меня никоим образом не трогали. Разум, как и тело от пищи, может опухнуть от чрезмерной рефлексии. Этот человек словно бездонная шкатулка хранил в своей памяти всё пережитое и смаковал давно растворившиеся в череде дней чувства, снова и снова возбуждая их в своём сознании и возвращая к жизни.

Парадоксальной оставалась его грубость, возможно именно её устойчивое присутствие в его поведение могло иметь хоть какой-то интерес для исследователя судеб. Но мне искренне было лень ковыряться в этом бурдюке. Мои изыскания касались, главным образом, той причины, по которой мой Анатоль отправил этого человека к праотцам, и когда я её выяснил то был немного обескуражен поведением своего господина.

На горизонте нашего с ним пути маячила проблема. За свой продолжительный век я видел не одного воина закончившего бесславно своё существование из-за женщины. Тот человек, которому я сейчас служу, кажется решил пополнить их число. Убийство невооружённого противника можно оправдать лишь в крайнем случае и то что произошло сегодня, явно стало следствием вспышки неоправданной ненависти, подогретой огнём похоти. Что я мог сделать? Резать, рубить, анализировать и размышлять… Но благородное оружие в руках война следующего кодексу чести приносит своему владельцу удачу. Это известно с древних времён.

Оглядевшись по сторонам, я нашёл нашего давнего последователя. Чёрненький раскинулся в ампирном кресле и с превеликим удовольствием чавкал, причмокивая, уплетал наполнявшие комнату страсти.

– Ну как, что скажешь? – Спросил он меня ухмыляясь.

– Что тут сказать, – печально заметил я. – Кажется, наш Анатоль ступил на скользкую дорожку.

– Отличная дорожка! Масляная я бы сказал, не ледяная. Мне становится с вами всё интересней. Главное – ему помочь уйти от ответственности, но это уже моя забота.

– Нет, ответственность он должен принять в виде последствий, это необходимо для него.

– Друг мой, – начал лукаво чёрненький. – Я бываю рад, что ты появляешься в нашем мире лишь в момент пролития крови. С тобой иногда невыносимо скучно спорить. Если Анатоль примет последствие и в кандалах отправится по этапу, что будет с нами? Ты подумал?

– Кандалы уже не одевают, когда гонят в Сибирь.