Слуга отречения

– Я же целую неделю ничего не знала! Я же… я только видела в новостях… И всё… почему вы мне ничего не сказали? – Верена порывисто обняла мужчину и тут же отстранилась, присела на жёсткую деревянную табуретку, отворачиваясь к окну, и стала смотреть во двор поверх маленькой, стоящей на широком деревянном подоконнике микроволновки, чтобы ни Алекс, ни Пуля не увидели её глаз.

Выходящее в тесный дворик окно было открыто, и из него лился сырой и прохладный, слабо пахнущий речной водой воздух. Стены близко стоящего дома напротив были выкрашены бледно-жёлтой краской; с висящего под противоположным окном кондиционера с еле слышным звоном равномерно капала на асфальт вода. Сквозь короткую тюлевую шторку в чёрный горошек на покрытый потёртым жёлтым линолеумом пол и на белую кафельную плитку на кухонном фартуке падали золотистые прямоугольники солнечного света. Свисающая с непривычно высокого побелённого потолка круглая стеклянная лампа на длинном шнуре, похожая на перевёрнутую салатницу, едва заметно покачивалась от порывов залетающего на кухню ветра.

– Потому что тебе ещё рано ввязываться в битвы. Ты ещё почти ничего не умеешь, Верочка, – Пуля отвернулась от обшитого серым пластиком кухонного шкафчика с алюминиевыми ручками и озабоченно посмотрела на Верену. Голос женщины внезапно сделался очень серьёзным. – Ты освоила только пару простейших приёмов… стоит тебя всерьёз атаковать кому-нибудь из них, кто способен использовать технику стяжки, да даже замкнуть на тебе банальную энергетическую дугу – и тебя просто убьют, знаешь ли. Это не шутки!

«Ты напал первым, мотылёчек…»

Верена опустила голову, уставившись на свои босые ноги, елозящие по пёстрому мягкому ковру под кухонным столом, и потёрла пальцами виски, которые вновь прокололо резкой неожиданной болью. Она так ничего им и не рассказала. Алексу в его нынешнем состоянии ещё только этого не хватало сейчас услышать…

А самое главное – Верене было стыдно. Жутко стыдно за свою самонадеянность. Она обязана была позвать Алекса или хоть кого-нибудь из старших ни-шуур. Она сама рвалась снять с себя шлейку – ребячество, дурь… Она действительно чудом осталась жива…

– А почему ты вообще сейчас в Петербурге, Алекс? – спросила Верена, чтобы сменить тему. – Почему не в Сиднее, с Дианой рядом?

– Мой дом – моя крепость, – Алекс с трудом поднялся, снял с висящей на стене никелированной сушилки чистую чашку и поставил её на стол перед Вереной. – Искра меня и так прилежно навещает каждый вечер после работы. К счастью, у неё там в школе гибкий график, так что семь-восемь часов разницы во времени почти и не проблема…

Мужчина дотянулся до кнопки стоящего рядом с хлебницей портативного комбайна, тот послушно зажужжал, и кухня тут же наполнилась запахом свежесмолотого кофе.

– А мне тут просто легче будет восстановиться, Верена. Здесь под фундаментом выходит к поверхности один довольно мощный энергетический канал, который до сих пор окончательно не затянулся. Пробитый самым обычным человеком, между прочим, – Алекс хмыкнул. – Не то чтобы тот, правда, сам когда-нибудь понял, что именно он сделал…

– А разве такое возможно? – спросила Верена, наматывая на палец светлую прядь.

– Пару сотен лет назад этот дом принадлежал одному немецкому аптекарю, который в свободное от работы время немного баловался алхимией, – объяснил Алекс, наливая ей кофе. – У него целая лаборатория была здесь в подвале… днём он делал в ней лекарства, а по ночам устраивал спиритические сеансы и упражнялся в приобретении подлинного видения. Мы с ним дружили немного, со стариной Вильгельмом… сначала с ним самим, потом уже с одним из его сыновей, пока тот не сбежал в Германию после революции. Тогда вообще было очень интересное время… с одной стороны, почти все увлекались точными науками, с другой – повально болели играми в мистику…

– Говорили, что этот Пель держал у себя грифонов… – Пуля задумчиво обмакнула в чай последний кусочек печенья, потом встала, подошла к забитой грязной посудой раковине и отвернула кран.

– Включи колонку, – посоветовал ей Алекс. – Мы здесь уже третий день без горячей воды сидим… Что самое интересное, кстати, это ведь даже не совсем неправда была насчёт грифонов, – продолжил он, усмехнувшись. – На мой вкус, правда, они больше напоминали гиен, но люди же любят всё романтизировать. Здесь просто постоянно вертелись какие-нибудь низшие тули-па из тех, что помельче, – сама понимаешь, в аптеки люди редко приходят от хорошей жизни. Так вот, когда открылся канал, тех из них, что были поблизости, просто задавило энергией. Насытились почти до распыления, сделались совершенно неагрессивными, как щенята, и так и застряли здесь. Я их давно уже не видел, а раньше они всё время крутились вокруг вон той башни во дворе.

Верена слушала его, разглядывая стоящий в углу маленький серый холодильник с наклеенными на дверце запылёнными магнитиками и трёхмерной интерактивной панелью домашнего информатора. На холодильнике стоял цветочный горшок с каким-то странным растением, похожим на лиану с треугольными листьями, а на стене над ним была приклеена широкая полупрозрачная панель телемонитора, явно тоже из линейки «умный дом». «Вот ведь странно, – подумалось Верене, – и у Алекса, и у Пули есть телемониторы в кухнях. А в Берлине и в Париже ни у кого такого нет. Интересно, почему?..»

Алекс перехватил её взгляд и провёл пальцем по дисплею лежащего на столе телефона. Монитор на стене вспыхнул, и на нём беззвучно замелькали стремительно сменяющие друг друга картинки: полуразрушенные здания с провалившимися крышами, превратившиеся в груды развалин бетонные заборы, груды кирпича и штукатурки, рассыпанные по пустынным улицам, зияющие провалы выбитых окон в покрытых трещинами стенах домов…

– У меня до сих пор не укладывается в голове, что всё это – результат чьего-то осознанного решения, – сказала Пуля, поджимая губы.

– В жизни бывает и не такое, – Алекс покачал головой. – Человеческие решения вообще зачастую гораздо менее осознанны, чем нам того хотелось бы… Не думаю, что тот человек знал, на что идёт. Скорее всего, просто думал, что получит силу. Так обычно всегда и происходит…

– …ну зачем?! – не выдержала Верена, отворачиваясь от экрана. – Зачем тули-па всё это делают?

– Я ведь уже говорила тебе, Верочка, – Пуля сняла висящее на ручке духовки кухонное полотенце и начала вытирать мокрые руки. – Настоящая сила к ним придёт только тогда, когда всё, что они творят, люди начнут принимать как должное. Вот в этом и цель.