Её тёмные крылья

22
18
20
22
24
26
28
30

Гермес улыбается.

– Я абсолютно согласен. Но отчитываться все равно приходится мне, и мой дядя знает об этом, так что держит меня на расстоянии вытянутой руки. А другие не выносят никаких упоминаний о смерти или об этом месте, так что избегают меня при любой возможности.

– Тебе одиноко, – понимаю я.

Все эти маленькие намеки на горечь и печаль, скрытые под сияющими улыбками. Он одинок.

– Да пофиг, – отвечает он, как обычный смертный мальчишка.

Я двигаюсь к краю ступеньки и прижимаюсь к нему.

– Что ж, теперь здесь живу я, и я буду рада любому твоему визиту в любое время. И ты можешь остаться на ужин.

Гермес не говорит ни слова, но обнимает меня в ответ, замерев на несколько секунд, пока мы прижимаемся друг к другу. Затем он отстраняется плавным движением.

– Долг зовет, – сообщает он, глядя на меня сверху вниз со своей фирменной улыбкой. – Увидимся.

– Я не шучу насчет ужина, – напоминаю я, когда он идет через холл.

– Ты пожалеешь, что присоединилась к этой семейке, – говорит он.

– Я не присоединялась ни к какой семейке.

– Это пока, – кричит он через плечо, когда одна из теней открывает перед ним дверь. – Бывай, тетушка Кори.

Мои щеки пылают.

Когда Гермес уходит, я возвращаюсь к своему обследованию дворца. В одной из комнат обнаруживаю белый рояль с опущенной крышкой, и, когда я поднимаю ее и нажимаю на клавиши, раздается нестройный звук, словно инструмент расстроен давным-давно. Я нахожу комнату, которая, по всей видимости, является гостиной, с одним небольшим твердым стулом и одним столом.

Ему, наверное, тоже одиноко. Вероятно, думает, что бо́льшего и не заслуживает.

Я натыкаюсь на кухню, ну или на то, что мне кажется кухней. Здесь находится длинный стол и открытый камин, а вдоль стены расставлена еда – еда смертных: миски с фруктами, груды лепешек, обернутых льняной тканью, бутылки с оливковым маслом, стеклянные кувшины с водой. Все для меня. Я откупориваю один из кувшинов, собираюсь пить, но он выскальзывает у меня из рук.

Аид возникает из воздуха и подхватывает его.

– Привет, – говорит он, протягивая мне кувшин.

Я качаю головой и прижимаю руку к груди.