Мировое правительство

22
18
20
22
24
26
28
30

Рейс местных авиалиний летал каждый день. Небольшой самолет мест на тридцать напоминал старую сельскохозяйственную технику для опыления полей, летавшую на малой высоте, а лопасти его винтов казались частично проржавевшими. Салон был почти пустой, но когда это корыто с крыльями мягко приземлилось на короткую, пыльную полосу на расчищенном от кустарников куске земли, Джек обратил внимание, что в обратную сторону на том же маленьком аэродроме без здания аэровокзала выстроилась длинная очередь желающих добраться в столицу — казалось, что мест в самолете для всех них не хватит. Некоторые женщины — яркой внешности, в несуразно цветастой одежде, соответствовавшей их представлениям о моде и стиле, стройные, как и большинство молодых кениек, имели огромные, на взгляд западного человека, почти безобразные дыры в ушах — в них была вырезана примерно половина от всей мочки уха. Еще у одной женщины, уже в солидном возрасте, на ее длинную, вытянутую, как у жирафа, шею было нанизано несколько широких медных обручей — вероятно, она принадлежала к народности мурси, с юга Эфиопии.

Деревня масаев, куда уехал Доменик, находилась всего километрах в двадцати от аэродрома. GPS в смартфоне Джека принимал сигнал спутников, и у него даже мелькнула мысль пройти путь пешком — часа четыре бодрой ходьбы по проселочной колее, не больше. У него с собой был рюкзак с водой и снеками, на ногах — удобные треккинговые ботинки. На всякий случай он спросил об этом служащего аэродрома, пожилого темнокожего абиссинца. Тот сначала посмотрел на странного белого с удивлением, а затем засмеялся, обнажив свои редкие, желтоватые зубы. На английском он говорил быстро, но с акцентом и делая много ошибок.

— Белый мистер хочет шутить. Идти пешком — да, да, это хорошо. Станете вкусным обедом для льва, он сейчас, во время засухи, как раз сильно хотеть есть. Да-да, если льва — это хорошо, потому что эти мерзкие гиены будут грызть вас намного медленнее и больнее…

На рынке местной деревушки, подкрепившись парой больших сладких плодов манго, Джек нашел водителя ржавого внедорожника, который запросил за поездку четыреста долларов, понимая, что у белого американца такие деньги явно водятся, а другого выхода у него нет. Не без труда сбив цену до трехсот, Джек сел в кабину с потемневшей обивкой, пахнущей потом и чесноком. Дорога была ужасной, но зато водитель оказался общительным, всю дорогу охотно делясь секретами психологии отношений с африканскими женщинами. Джек из вежливости слушал и кивал, в какой-то момент обратив внимание на двух необычных мух, все это время спокойно летавших по салону. Они были чуть удлиненными и совершенно прозрачными.

— Мухи цеце. Вообще-то их много на юге, а здесь они появляются редко — только в это время года.

Водитель притормозил и придавил обеих мух пальцами о стекло. Джек знал, что укус мух цеце вызывал фатальную сонную болезнь, в прошлом уносившую в Африке миллионы человеческих жизней каждый год.

— Бояться не надо. Сейчас эти мухи не опасны, как были когда-то. У моего прадеда от них вымерла целая деревня. Люди сначала переставали спать, затем становились злыми, ругались и дрались друг с другом, а потом шли домой, ложились и засыпали на неделю. Когда их пытались будить, они просили их не трогать и спали дальше. Потом в какой-то момент у них начиналась лихорадка, и еще через день они умирали. Но сейчас таких случаев в деревнях почти не бывает. Куда хуже, чем эти мухи, комары, малярия. У меня от нее недавно умер маленький племянник. Я сам болел малярией в детстве и чуть не умер. Потом я еще переболел ею пять раз. Но каждый раз было все легче. Когда я болел ею в последний раз, этой весной, я был в поле и даже не прекратил работать, только на ночь принял таблетку хинина. Осторожно!!!

Водитель резко ударил по тормозам. Джека, слегка задремавшего под мерный рассказ водителя на переднем сиденье, резко тряхнуло, и он, не пристегнутый, ударился лбом о лобовое стекло — к счастью, не сильно.

— Бегемот. Эти черные туши всегда неожиданно перебегают дорогу. И они вообще не боятся машин. Нам повезло, что мы разминулись с этой тварью. Опаснее бегемота зверя нет.

— А как же львы, леопарды?

— Львы нападают на людей, только если они голодны или ранены. А если человек — это воин-масай, в красной одежде, высокий, с копьем в руках, — то лев унесется прочь от одного его вида, как до смерти испуганная домашняя кошка. Леопард — ночной зверь. Днем спит в тени, в листве, на дереве. Этот зверь еще благороднее и привередливее, чем лев. Человеком он просто побрезгует. А бегемот — самое злое животное. Затопчет любое животное размером меньше него самого только ради забавы.

— А слоны?

— Слон — это самое умное животное. Они — как люди, даже хоронят своих. Слонов надо уважать, и тогда они тебя не тронут.

Средняя скорость движения по разбитой грунтовке, то и дело превращавшейся в бездорожье, была очень низкой, но часа через два они все-таки достигли нужной деревни. Она была небольшой — всего тридцать или сорок низких круглых хижин, а посреди — некое подобие центральной площади. Рядом с ней находился огороженный загон, в котором лежали или сидели штук десять коров, тощих, как скелеты. Джек заметил вдали нескольких высоких худых мужчин в красной одежде. Около костра сидели две юные, но уже вполне созревшие девушки, одетые только в некое подобие юбки, скорее напоминавшей набедренную повязку. Груди были маленькими, но упругими на вид, в их сильно проколотых ушах висели целые гроздья разноцветных сережек, а руки и плечи частично покрывали татуировки. При приближении Джека громко залаяли собаки. Подойдя к мужчине, сидевшему недалеко от девушек (про себя отметив, что в этой стране даже коренные жители, к счастью, говорят по-английски), Джек сказал, что ищет Доменика из Найроби. Мужчина едва поднял голову — так, словно белые американцы только и делают, что ниоткуда появляются в этой дикой глуши, — и махнул рукой в сторону одной из хижин на краю деревни, почти скрытой за деревьями, у самого гребня небольшого холма. Джек направился туда и вскоре почувствовал, что кто-то крепко схватил его за руку. Это был невысокий подросток с коротким ежиком волос на голове и резко выступающими костями плечевых суставов. Он держал в руках плетеные побрякушки. Когда Джек покачал головой и мягко отстранил его, тот, с трудом выговаривая английские слова, стал тыкать в него чем-то. Это был большой зуб-резец льва на нитке.

— Двадцать долларов, маса. Всего двадцать. Это приносить большую удачу охотнику.

Джек отдал банкноту мальчику, положив сувенир в карман, но уже через минуту пожалел об этом. Только что пустынная, тихая улочка между хижинами вдруг наполнилась кричащими, атакующими его мальчиками, тыкающими в него предметами для продажи. Их было человек шесть, через минуту стало больше десяти. В конце концов Джеку пришлось уже кричать на них во весь голос, чтобы они оставили его в покое.

На шум вышли несколько взрослых, и одним из них был Доменик, которого Джек узнал по городской рубашке, полурасстегнутой, с обвязанными вокруг тела краями, и очкам в толстой оправе. Тот тоже понял, кто перед ним.

— Эй, здорово, брат. С приездом. Я попрошу, чтобы тебя встретили как подобает.

По древнему обычаю масаев, всех дорогих гостей деревни, уставших с дороги, которым надо было восстановить силы, угощали деликатесом: приводили самую крупную корову, надрезали ей яремную вену на шее и подставляли чашу. Она наполнялась горячей булькающей кровью животного буквально за несколько секунд, после чего рану на шее коровы залепляли чем-то похожим на кусок жевательной смолы и отводили ее обратно в стойло. Сама корова при этой процедуре ни на миг не теряла свой спокойный, даже сонный вид. Джек смог лишь пригубить этот кровавый напиток, кивнул в благодарность, после чего передал чашу кому-то из подростков, который проглотил ее содержимое несколькими жадными глотками. В хижине его угостили суховатыми, почти безвкусными мучными лепешками, которые он запил теплым молоком.

— Дела здесь идут не очень хорошо, брат. Засуха — самая сильная за последние лет пятнадцать. Если бы не еда, которую я привез, самые маленькие дети уже начали бы умирать от голода. Местные ждут дождя уже больше недели, но он все не начинается.