— А зачем тебе? — удивился я.
Она помялась, засмущалась, а потом положила на стол книгу и сказала:
— Вот… Марина прислала. Он забыл у них. А книга — библиотечная…
— Марина?.. — непроизвольно переспросил я.
— Ну да, — обрадовалась чему-то девчушка, — с Береговой улицы. Марина Чертогова…
Она ушла, а я призадумался. Очевидно, Слава встречался с этой девушкой, Мариной. А потом… А не имеет ли эта размолвка отношения к ссоре двух друзей?
Я решил побывать у Марины и на следующий день отправился в рыбачий поселок. Береговая улица состояла всего из нескольких домов, и разыскать Чертогову не составило особого труда.
Я постучал в дверь. Никто не ответил. Постучал снова и вошел в кухню. Склонившись над корытом, стирала девушка.
— Простите, — сказал я, — здесь живет Марина Чертогова?
Она чуть вздрогнула, бросила на меня тревожный взгляд, торопливо поправила сбившийся передник и, стряхивая с рук пену, повернулась:
— А-а… вам она зачем?
— Мне нужно поговорить с ней.
Она опустила глаза, нервно потерла пальцы и, не глядя на меня, показала на ближайшую дверь:
— Хорошо… Пройдите туда.
Я очутился в довольно просторной комнате, очень просто и непритязательно обставленной. На стенах — ничего, кроме круглых штурманских часов и нескольких пучков засушенных листьев и цветов.
Спустя несколько минут вошла та самая девушка, которую я встретил на кухне. Теперь на ней была скромная кофта и цветная косынка на плечах. Она протянула мне узкую руку с длинными тонкими пальцами и тихо произнесла:
— Здравствуйте. Это я — Марина Чертогова.
Я назвал себя, извинился, что беспокою ее, и вдруг замолчал. Смотрел на нее и не знал, что сказать. Не то чтобы ее внешность поразила меня, хотя девушка была очень хороша собой: пышные темно-каштановые волосы спускались свободно до плеч, лоб высокий и чистый, на слегка обветренных щеках рдел неяркий румянец. А глаза у нее были необыкновенно ласковые, какие-то детски-простые, синие-пресиние. Это были никогда не лгавшие глаза. Взглянул в них и сейчас же понял: никаких околичностей, никаких посторонних слов. Говорить с Мариной я должен совершенно просто и откровенно.
— Мне хочется помирить двух друзей, которые, как я вижу, стали с некоторых пор недругами. Вы, Марина, не сможете ли тут как-то помочь?.. Сейчас вы все поймете. Но если я ошибся, не стесняйтесь, скажите прямо.
Она ничего не ответила, но при словах «двух друзей» крепко сжала полные губы и чуть-чуть побледнела. Я начал рассказывать ей о том, что произошло между Махоньким и Крупляковым в одно из воскресений. Но тут в комнату вошла высокая девушка с тонким станом и черными косами, небрежно уложенными вокруг головы. Она кивнула мне несколько высокомерно, закурила папиросу, уселась на кровати и спросила низким звучным голосом: