— Только если тебя папа лично к дантисту повезет, когда твои зубы почернеют от кариеса, — усмехнулась женщина.
— Договорились! — радостно воскликнул малец, смело приняв решение за Аида, и сразу потянулся к двухлитровой бутылке с красной этикеткой.
— Ну каков наглец, — картинно прижала ладонь к щеке хозяйка. — Это вообще-то сарказм был.
— А, да? — наивно похлопал глазками пацан, изображая недоумение. — Я просто маленький еще, не понимаю таких сложных вещей.
Виктория лишь махнула на сына рукой, признавая свое поражение, а после подняла взгляд на Виноградова. Теперь бывший спецназовец заметил, что глаза у нее немного отличаются друг от друга. Как будто один из них не был настоящим…
— А как вас зовут?
— Изю… кхм, Максим.
— Что ж, приятно познакомиться. Не думала, что у Сергея еще остались… приятели.
Инквизитору показалось, что собеседница явно хотела сказать «живые», но в последний момент передумала. Она собиралась добавить что-то еще, но отвлеклась на сына, который не сводил с гостя пристального и любопытного взгляда.
— Дамир, вообще-то так пялиться неприлично.
Ветеран тут же опустил лицо, сосредотачиваясь на содержимом тарелки, потому что воспринял замечание и на свой счет. Все время, пока Изюм сидел за столом, он не мог отвести взора от Виктории.
— А, ну да, простите, — без особо раскаяния отозвался малец.
И на этом беседа угасла. Виноградов по-армейски споро поглощал угощение, не переставая мониторить вокруг себя обстановку. Общество Аида на другом конце стола изрядно нервировало. Но он ведь сам пришел сюда, не так ли? Сам забрался на спину Артему, никто его не заставлял. Чего же теперь жаловаться?
— Готов к разговору, Третий? — нарушил молчание Секирин, когда россиянин окончил трапезу.
— Вполне, — коротко кивнул Макс.
— Тогда пойдем, прогуляемся.
Аид поднялся из-за стола плавным текучим движением, как охотящийся мангуст, и неспешно двинулся в сторону возвышающихся на горизонте каньонов. Беглому инквизитору пришлось тоже встать, но Дамир, внезапно подавший голос, вынудил его немного притормозить.
— Не бойтесь папу, — без тени придури или веселья сказал юноша. — Он больше не злой.
— А с чего ты взял, что я боюсь? — шутливо задрал подбородок спецназовец.
— Ну я же чувствую, — почти обиженно выдал мальчишка. — Вы, конечно, очень отличаетесь от остальных людей, которых я встречал. Но у страха вкус всегда одинаковый.