— Да что тут понимать, — нетерпеливо дернул я плечом, — мы не сможем противостоять инфестатам, если не задействуем все грани своего дара. Это как заявиться на марафон со связанными ногами! Зло множественно и беспринципно, а потому задушить его белоснежными перчатками не выйдет. Если у вас есть какие-то сомнения, то лучше забудьте о нашей сегодняшней встрече. Возвращайтесь на службу, будто ничего не случалось.
Оставив Шурина и Варяга обдумывать услышанное, я развернулся на сто восемьдесят градусов и быстрым шагом удалился. У меня нет времени возиться с колеблющимися и нерешительными. Уж лучше совсем без них, чем подстраиваться под каждого отстающего и убеждать его в необходимости следующего шага.
Гулкое эхо моих шагов разносилось по всему подъезду. Подъезду, где я ни разу в своей жизни не был, но все равно знал каждую ступеньку, каждую трещинку в побелке и каждую неровность на перилах. А все дело в том, что именно здесь последние двенадцать лет прожил Роман Краснов. Старшина, погибший вместе со мной на безымянном пустыре, противостоя нашествию неживой орды.
Воспоминания мертвеца широким потоком лились в мой разум, распихивая остальные мысли, и я в некоторые моменты даже переставал ощущать себя собой. Дух павшего бойца словно бы завладевал моим телом. Но это наваждение быстро рассеялось, не успев меня по-настоящему встревожить.
Игнорируя лифт, я свернул на лестницу. Роман считал, что до третьего этажа незазорно и пройтись. Поэтому всегда использовал для подъема собственные ноги, а не чудо инженерной мысли. Когда я проходил мимо почтовых ящиков, то не смог устоять против чужой привычки и заглянул внутрь. Ну, конечно! Как я и думал… Лиза опять почту не чаще раза в месяц проверяет. Сколько я с ней воевал по этому поводу, а ей всё…
«Так, стоп!»— резко оборвал я себя. — «Держим дистанцию, не растворяемся в памяти куклы. А то одному богу известно, чем это для меня обернется в дальнейшем…»
Остановившись напротив до боли знакомой двери, я без колебаний вдавил кнопку звонка. У меня складывалось впечатление, будто покойный Роман испытывал некое подобие предвкушения перед встречей со своей семьей. И хоть я осознавал, что это невозможно, ведь у мертвого не может быть никаких чувств и желаний, фантомное нетерпение мне словно бы передавалось по ментальной связи.
Из квартиры донеслись звуки негромкой возни. Кто-то явно подошел сейчас к двери, внимательно рассматривал меня в глазок, но не спешил отпирать.
— Вы к кому? — прозвучал наконец приглушенный преградой женственный голос.
— К солнцу своему, — непрошено вырвалось у меня.
Я сразу же прикусил язык, понимая, насколько неуместна была эта фраза, но слово, как говориться, не воробей. Всякий раз, когда Роман задерживался на работе или дежурстве, его супруга устраивала такую своеобразную игру. Лизавета делала вид, будто муж так долго отсутствовал, что она уже успела позабыть, как он выглядел. Покойный старшина тоже активно принимал участие в становлении этой маленькой семейной традиции, а потому выдумал несколько десятков рифмованных ответов на все возможные вопросы жены. Собственно, один из этих вариантов я сейчас и выдал…
— Ч-что вы сказали?! — то ли крайне озадачено, то ли слегка испуганно отозвались с той стороны двери.
— Простите, Лиза, — повинился я, — мой язык опередил мысли. Меня зовут Юрий Жарский, я из инквизиции. Мне бы хотелось с вами поговорить.
Прекрасно зная непростой характер супруги Краснова, я готовился к тому, что женщина меня пошлет на три советские и даже в глаза не взглянет. Но все оказалось иначе. Звякнула цепочка, пару раз клацнул механизм замка и скрипнула поворотная пружина нажимной ручки.
— Откуда… вы знаете? — высунулось в подъезд круглощекое, но донельзя миловидное лицо Лизаветы.
— Я все вам расскажу, только не на лестничной клетке, идет? — без лишних уточнений понял я жену Романа.
Судорожно кивнув, дамочка посторонилась, впуская меня в жилище, а потом заперла за мной дверь.
— Чаю, кофе? — явственно нервничая спросила она, пока я разувался.
— Крепкий чай с медом и лимоном, если можно, — ответил я и заметил, как каменеет лицо женщины.
Да, понимаю. Это совсем низкий прием — требовать у вдовы напиток, который по десять раз на дню пил ее покойный муж. Однако я пришел сюда с вполне конкретной целью, а потому должен показать, что знаю Романа лучше, чем кто бы то ни было.