— Обыкновенную дачу, — сказал бригадир. — Где-то под Териоками. На море!
— Вы... точно знаете?
— Поди узнай точно! Люди говорят.
— Мало ли, что люди скажут.
— За что купил, за то и продаю.
— Давайте договоримся, — сказал Иващенко. — Вы пока не распространяйтесь на эту тему. А я заявлю...
— Бесполезно, Борис Петрович! Выкрутится. Как же, блокадник, орденом награжден.
— Это будет видно. Как ваша фамилия?
— Тимофеев.
— Значит, договорились?
— Пожалуйста, только ведь я ничего особенного не знаю...
Гадко, мерзко было на душе Иващенки после этого разговора. И не хотелось верить... Тем более, как работник, специалист Кудияш в общем-то безупречен, а что поссорятся иногда, погрызутся — с кем не бывает! На то и работа. Но неужели он оказался подлецом?.. Затеять в сорок третьем году ремонт собственной квартиры, когда никто — никто ли? — не был уверен в завтрашнем дне, строить дачу, когда еще идет война, льется человеческая кровь...
Первой мыслью было поделиться с кем-нибудь. С Костриковым, например. Он, возможно, и знает что-то, блокаду переживал здесь. Или с Антиповым. Это человек принципиальный. Но здравый смыел одолел минутное желание, и Иващенко решил пойти в партком, это самое верное. Тотчас пойти не было времени, как раз привезли доски, и нужно было проследить, чтобы строители не напороли с заливкой фундамента: работали больше без чертежей — новые делать некогда, а искать в архивах старые и того дольше...
Нельзя сказать, что механик был человеком излишне придирчивым, занудным, нет. Просто любил порядок во всем, работу ставил превыше всего и не терпел никакой халтуры. Доставалось от него не только строителям, с которых спрос особенный, коль скоро они профессионалы в своем деле, но и девчонкам, присланным в помощь на время восстановления цеха.
— Давайте, давайте, жмите! — покрикивал на них Иващенко. Но не зло, без досады, понимая, что силенок-то у девчат кот наплакал. Откуда им взяться, силенкам, если многие едва ноги от слабости передвигают.
— Устали, Борис Петрович, — скажет какая-нибудь, посмелее. — Передохнуть надо.
А он свое:
— Ничего, девочки! Побольше поработаете — покрепче поспите. Вам полезно спать. Женихи ваши еще воюют, вот и спите себе на здоровье!
Девчонки краснеют, смущаются — молодые все же, нецелованные, — а он смеется.
— Чего краснеете? Жизнь — она свое должна взять и обязательно возьмет.