— Маркиз, ваш друг в опасности. Герцог фон Ф*** заметил исчезновение своей супруги. Нельзя терять ни мгновения.
Остановившись как вкопанный, я в тот же миг увидел нашего Панталоне, которого узнал по красному платку на шляпе; он с необыкновенной живостью скакал неподалеку от меня как безумный и делал знаки всем маскам, пристально заглядывая каждой в глаза в попытке их распознать. Я взял его крепко за рукав и спросил:
— Что случилось?
Он жестом изобразил удар кинжалом, вырвался от меня и ринулся в толпу.
Я счел нужным предупредить своего друга и перехватил его с герцогиней у подножия лестницы, когда они уже собирались сесть в карету. В общих чертах я описал им происшествие, и после краткого совещания мы нашли нужным и на этот раз терпеливо вынести провал нашего плана или, по крайней мере, поначалу расследовать дело. Мы вернулись в танцевальный зал и отыскали Панталоне, который все еще прыгал тут и там.
— Не будем к нему подходить, — предложила герцогиня. — Проследуем лучше в соседнюю комнату.
По пути граф заметил знак на моем костюме, который мне прикрепили, возможно, при самом входе, чтобы меня можно было опознать. Он уничтожил этот знак. Мы вошли в игральную комнату и с большим изумлением увидели нашего Панталоне, который сидел за столом, где метали «фараон», и с величайшим спокойствием понтировал.
Чтобы не упустить его из виду, мы сделали ему условные знаки, о которых заранее договорились. Он сразу же узнал нас, встал и присоединился к нам, так что уже не оставалось никакой возможности в течение ночи вновь ускользнуть от него.
Вернувшись домой, мы подробнейшим образом обсудили свои наблюдения. Итак, наши планы проваливались один за другим, хотя были гораздо лучше, чем ранее, обдуманы и затем проведены. Одному небу было известно, какие цели преследовали наши противники. Герцогиня горячо заверяла, что ни у кого нет оснований ее ревновать. Возможно, у нее и в самом деле не было прежде никаких связей.
Кто же это мог тогда быть? Вступил ли в игру новый Гений, новый Амануэль? Но Якоб так искренне уверил графа, что Общество уничтожено; урна с прахом Розалии казалась мне таким весомым доказательством, что я навряд ли мог допустить мысль об обмане. Да и какой интерес был Союзу вмешиваться в любовные аферы графа, которого он всегда пытался от меня отдалить, к тому же после смерти Альфонсо мы уже никогда не сталкивались с его невидимым влиянием.
И все же оба офицера, с которыми герцогиня столкнулась у наших дверей, показались нам довольно подозрительны, и мы сосредоточились на них. Наверняка они что-то замышляли. Возможно, их постоянное таинственное вмешательство не имело намерения нам повредить, но всего лишь держать в рамках. Это предположение вскоре подтвердил еще один случай.
Подозрительность герцога по отношению к своему прежнему задушевному другу постоянно возрастала. Поначалу граф приписал рассеянность герцога его занятости, но тот становился все мрачней и холодней. Герцогиня заметила то же самое и готова была прийти в отчаяние. Герцог стал и к ней относиться с меньшим доверием, и она не могла помочь графу ни делом, ни советом. Граф, хоть и был поначалу огорчен, вскоре совершенно успокоился. Герцогиня утешала его тем, что надеется на будущее, и обещала при первой же возможности что-либо предпринять. Но вскоре произошло еще одно событие, которое еще более запутало все обстоятельства.
Граф любил женщин более из склонности к приятному и легкому времяпрепровождению, к которому привык во Франции, а не из потребности темперамента. Ему до сих пор было совершенно все равно, где он находил это развлечение; в Венеции многие женщины посвящали свою жизнь удовольствию мужчин, и граф находился в дружбе с некоторыми из них. Но более всего он предпочитал прелестную гречанку[267] по имени Хлоринда, которая при выдающейся красоте обладала всеми чарами искусства остроумия и неразвращенного сердца. Она не всякого одаривала вниманием и, хотя могла бы повергнуть к своим ногам всю Венецию, избрала без притворства лишь немногих.
В их числе был и граф. Время от времени мы проводили у Хлоринды вечера. Тогда она приказывала удалиться осаждавшим ее поклонникам и принимала только нас. Изысканные застолья были подобием тех, что мы устраивали в Толедо в доверительном дружеском кругу, и, хотя я был уже не столь чувствителен к наслаждениям, по-прежнему ценил прелесть изысканного ужина в тесном кругу друзей. Приподнятое настроение и остроумие превращало наш скромный ужин в настоящее пиршество чародея.
Однажды вечером, который мы намеревались провести у Хлоринды, графу понадобилось уладить какие-то неотложные дела. Он велел мне идти одному, пообещав вскорости явиться. Мы с Хлориндой вели задушевную беседу, как вдруг объявили о приходе герцогини фон Ф***. Заслышав это имя, я чуть было не лишился чувств, но довольно счастливо скрыл свое замешательство и попросил Хлоринду меня спрятать. Она указала мне на альков со стеклянными дверцами. У меня было достаточно времени, чтобы туда прошмыгнуть, я встал за занавесками и поднял уголок одной из них, чтобы лучше наблюдать. Никогда я еще так не опасался за графа, как в этот несчастный миг, когда его жизнь, его покой и счастье могли быть поставлены на карту из-за гнева ревнивой и разочарованной итальянки.
Герцогиня вошла с присущим ее рангу достоинством. Горделиво потупив глаза, она, однако, порой с осторожностью и любопытством взглядывала по сторонам. Хлоринда встретила ее с сердечной приветливостью и спросила скромно, по какой причине герцогиня оказала ей столь высокую честь.
— Ваша слава, сеньора, проникла повсюду, — ответила та, — и это стало для меня необходимостью. Я хотела убедиться, что вашей красоте действительно невозможно противостоять и что вы действительно так учтивы и предупредительны, как о вас говорят. Извините меня за бесцеремонность, но вы знаете, что мы, женщины, в этих вещах очень недоверчивы.
Хлоринда никогда не затруднялась с ответами и легко находила путь ко всем сердцам. Посетительница искала лишь предлога остаться, заявив, что она столь очарована учтивостью и красотой девушки, что просит разрешения принять участие в ужине. Не дожидаясь ответа Хлоринды, она уселась без всяких церемоний на стул. Хлоринда самым вежливым образом извинилась, сказав, что не может удовлетворить просьбу герцогини, так как ждет сегодня гостей, которые, очевидно, не являются для той подходящим обществом. Герцогиня побагровела при этих словах, но объяснила, что готова набраться терпения, ибо намерена тут остаться в любом случае. Если бы Хлоринде были известны обстоятельства графа, она, несомненно, нашла бы повод, чтобы избавиться от прекрасной гостьи. Но Хлоринда подумала, что граф, возможно, будет только доволен, встретив за ужином еще одну особу женского пола, и потому не стала более возражать.
От страха я не знал, что должен предпринять в своей засаде. О том, чтобы ускользнуть и предупредить графа у дверей, не могло быть и речи, так как из алькова не было другого выхода, кроме как через эту комнату. Вне всяких сомнений, кто-то рассказал герцогине о дружбе графа с Хлориндой, и ревнивица явилась сюда лишь затем, чтобы во всем убедиться собственными глазами. Если она встретится тут со своим любовником, нам останется как можно скорей паковать чемоданы. Случись такое, не только их взаимоотношения были бы завершены, но нам к тому же пришлось бы опасаться темперамента венецианки, убежденной, что ее предали.
Готовый отважиться на все, я взял стоящий возле ночного столика стакан с водой и с шумом уронил его на пол.
ebooksa