– С чем они так долго возятся? – Габриель покачивал плачущую Клэр, но девочка не успокаивалась. – Уже который час тут сидим.
Ричард встал:
– Могу спросить у регистраторши.
– Нет, я сам.
Габриель подошел к столу регистраторши с Клэр на руках и объяснил, что ему нужно как можно скорее найти Джулианну. Через несколько минут из холла вышла сестра и повела Габриеля и Клэр в какую-то из смотровых.
– Невролог сейчас закончит.
Сестра постучала в дверь.
Габриель не успел спросить, зачем понадобился невролог, как дверь распахнулась внутрь. Джулия сидела в кресле, левая лодыжка была в ортезе. Рядом стояли костыли. А в дверях стоял низкорослый доктор, темноволосый и с темными глазами.
– Войдите, – пригласил он.
– Как ты? – озабоченно спросил Габриель у Джулии.
Она показала на Клэр, и Габриель положил девочку ей на руки. Пакет с подгузниками поставил возле ее ног.
– Я нормально, – отрезала она продолжение разговора, сунула руку в пакет и достала тонкое одеяльце. Положила его себе на плечо, ради приличия засунула Клэр под него и начала кормить.
– Я доктор Хаури, – представился врач, пожимая руку Габриелю и показывая ему на стул. – Дежурный невролог.
– Габриель Эмерсон. У нее сломана лодыжка?
Габриель не в силах был оторвать глаз от жены.
Доктор Хаури вежливо отвернулся от кормящей Джулии, но обратился к ней:
– Вы не возражаете, если я сообщу диагноз вашему мужу?
– Не возражаю, – быстро ответила она.
– У вашей жены растяжение лодыжки и несколько порванных связок, однако, судя по снимкам, перелома нет. Но меня вызвали на консультацию в связи с жалобами на онемение в другой ноге. Я провел соответствующие исследования и считаю, что у нее поврежден нерв, возможно в результате эпидуральной анестезии, проведенной в сентябре.
Габриель резко обернулся к неврологу: