Он не дал себе труда обуться, и на нем была все та же клетчатая фланелевая пижама. Присев около Джулии, он нежно коснулся ее шеи:
– Милая? – Он отвел ее волосы с лица. – Компания, устанавливавшая систему безопасности, сейчас немедленно кого-нибудь пришлет. Как они говорят, система все еще включена. Значит, нарушитель обошел ее.
– Как это может быть?
Лицо Габриеля стало суровым.
– Не знаю.
Джулия укачивала ребенка – вперед-назад, вперед-назад.
– Он никаких драгоценностей не взял. Даже не открыл шкатулку. Деньги, паспорта, электроника, картины – все на месте. Полиция снимает отпечатки пальцев.
– Он был в перчатках.
Габриель застыл:
– Он тебя трогал?
– Нет, – прошептала Джулия. – Когда я проснулась, то увидела, что он держит картину Холидея. И увидела перчатки.
– Когда я поднялся наверх, картина лежала на полу. И стекло было разбито.
– Он ее уронил, когда я закричала.
– Но ты невредима? – хрипло спросил Габриель. Он протянул руку, погладил Клэр по головке. – С Клэр ничего не случилось?
– Я не думаю, что он входил в детскую. Дверь была закрыта, и я ничего не слышала от беби-монитора.
Габриель вытер рот рукой. Все могло кончиться совсем, совсем иначе.
– Мне жаль картину.
Габриель стиснул ей колено:
– Пусть лучше картина, чем ты!
Джулия взяла его за руку и усадила рядом. Вся дрожа, уткнулась ему в плечо. Он обеими руками обнял ее за плечи: