– Дон был моим научным руководителем в Оксфорде. Здесь, в Эдинбурге, я главный специалист по Данте.
– Очень рада познакомиться. Эдинбург – невероятный город, и Габриелю просто не терпится стать здесь членом университетского сообщества.
– Вы будете с ним?
Джулия заколебалась:
– Я бы рада. Но мне нужно кое-что сделать в Гарварде, потому что мне там следующей осенью курсы слушать. Конечно, я ничего не могу сказать об этом до послезавтра, когда объявят сейджевского лектора.
Грэхем кивнул.
– Разумеется. Мы были бы рады видеть вас у нас на факультете. Пока мы еще не с курсами на следующий год, но я смогу выслать вам расписание, как только оно будет утверждено окончательно. О чем вы будете писать диссертацию?
– Спасибо. Я все еще составляю проект для Сесилии, но у меня были мысли об исследовании сцены смерти Гвидо да Монтефельтро в «Аде» – противопоставить ее сцене с его сыном Бонконте в «Чистилище».
– А что вас интересует в Гвидо?
– Вообще-то меня захватывает его описание собственной смерти и как он заявлял, что святой Франциск Ассизский придет за ним, когда он умрет, но был побежден демоном.
– Ага, – сказал Грэхем. – Довольно-таки прямолинейно, вам не кажется?
– Данте встречает Гвидо в круге обманщиков. Не уверена, что его свидетельство мы можем считать достоверным.
Грэхем задумчиво собрал бороду в горсть.
– Хорошее замечание. Но в чем обман?
Джулия увлеченно подалась вперед:
– Данте нам говорит, что структура Ада определяется справедливостью. Таким образом, что бы Гвидо ни говорил, но справедливость его помещает в Ад. Но если он там по справедливости, зачем появляется Франциск?
Грэм приподнял плечо:
– Насколько я помню, Франциску не удается спасти Гвидо.
– Если Франциск – святой, он бы согласился с Данте, что Ад строится на справедливости. А тогда он не стал бы сомневаться в решении Бога. Так что либо Франциск вообще не появлялся, либо появлялся ради иной цели. В любом случае Гвидо лжет.
Профессор Тодд усмехнулся: