– Чего?
– Фермеров Небраски.
– Понятия не имею.
– Мне бы следовало перебинтовать ваше лицо.
– Это ни к чему, – сказал Ричер. – Лучше одолжите мне ножницы.
– Зачем?
– Увидите.
Она нашла ножницы, а он – остатки клейкой ленты. Затем Ричер вырезал аккуратный кусок длиной в восемь дюймов и положил его на стол липкой стороной вверх. После этого он отрезал кусочек в два дюйма в виде треугольника. Одну сторону треугольника он приклеил в центре восьмидюймовой полоски, взял ее со стола и плотно приложил к лицу – получилось, что широкая серебристая полоса протянулась от одной щеки к другой, сразу под глазами.
– Это лучшая полевая перевязка в мире. Однажды морские пехотинцы перевозили меня из Ливана в Германию, зафиксировав нижнюю часть моего кишечника такой лентой.
– Она же не стерильная.
– Почти стерильная.
– Это не может быть удобно.
– Однако я все могу видеть, а это самое главное.
– Похоже на боевую раскраску, – заметила Дороти Коэ.
– Что ж, еще одно достоинство.
На кухню вошел доктор и секунду на него смотрел, однако говорить ничего не стал.
– Что дальше? – спросил он.
Глава 49
Они вернулись в столовую и остались сидеть в темноте, чтобы наблюдать за дорогой. Где-то находилось еще трое «кукурузников», и они могли сюда вернуться, чтобы отпустить своих товарищей отдыхать. Нечто вроде работы по сменам. Ричер надеялся, что рано или поздно они появятся, и оставил «ремингтон» и клейкую ленту под рукой.
– Мы не слышали никаких новостей, – сказал доктор.