Джоуи сразу возбудился, увидев, что я упал, и, хромая, устремился ко мне. Он двигался достаточно быстро, и я понял, что нельзя терять времени. У меня закончились планы, а в запасе осталось около шести минут. Я двигался, не забывая о далеком доме, продолжая маневрировать, в какой-то момент заставил его неловко повернуться и снова ударил в сломанное колено, довольно сильно, но за это мне пришлось заплатить – он резко отмахнулся. Джоуи не видел меня и действовал наугад, но ему удалось попасть. Тыльная сторона его массивной ладони ударила меня в лоб, и у меня возникло ощущение, будто я налетел на бегу на натянутую бельевую веревку.
Я упал на спину, но проделанная прежде работа спасла мне жизнь. Джоуи не сумел повернуться, не мог сообразить, как это сделать. Его колено заклинило. Возможно, он не испытывал боли, но колено – это инженерное сооружение. Я отполз назад на спине, снова вскочил на ноги и секунду постоял, упираясь руками в колени, тяжело дыша и моргая, потеряв способность понимать происходящее. Я нанес Малышу Джоуи пять ударов левой, дважды правой и два раза ногой, но он так и не упал. Второй удар правой мог свалить любого человека. Или лошадь, или гориллу, или слона.
У меня возникла проблема.
А потом я вспомнил о футболе, который, возможно, смотрели те, кого мучила бессонница, и окинул взглядом гладкую траву лужайки, влажную от вечерней росы. Джоуи смотрел куда-то в сторону. Я отступил на шаг и побежал, потом сделал подкат, заскользив бедром по влажной траве, и мои голени врезались в его икры сзади – грубейший фол в футболе, достойный желтой карточки или даже красной, если нарушение было сознательным, как в моем случае. Удар получился очень сильным, Джоуи подбросило в воздух, и он рухнул на спину, театрально разбросав руки, как какая-нибудь европейская суперзвезда.
Теперь мне оставалось лишь вскочить на ноги, повернуться, сделать короткий боковой шаг, вытащить «глок» из заднего кармана брюк и подпрыгнуть, как ребенок, радостно устремившийся коленями вперед к сугробу. Вот только радости во мне не нашлось, а сугробом стал живот Джоуи. Я разворачивал «глок» по дуге вниз, так что все три точки, образующие правильный треугольник, соприкоснулись с телом Джоуи одновременно – мое левое колено, правое колено и дуло «глока», которое ударило в его солнечное сплетение с силой движущихся двухсот пятидесяти фунтов. И я спустил курок.
Я всегда придерживался третьего правила.
В анатомическом классе входную рану назвали бы звездной. Дуло находилось вплотную к корпусу Джоуи, поэтому пуля пробила аккуратную дыру в его теле, однако отверстие оставалось аккуратным совсем недолго. Далее наружу вырвалось облако пороховых газов, которые могли двигаться лишь в сторону пулевого отверстия, глубоко в тело Джоуи, не такое твердое, как сталь пистолета, так что газ быстро превратился в пузырь размером с баскетбольный мяч, разорвавший кожу в районе точки входа. В результате рана превратилась в пятиконечную звезду.
Выстрел сразу убил Джоуи – и это было первым преимуществом. С такого расстояния, практически в центр, где находилось очень много важных органов. Спина, сердце, легкие и огромное количество артерий. Второе преимущество – пуля почти наверняка прошла навылет, так что могла убить лишь земляных червей. Может быть, личинок каких-то паразитов. В таком случае боулинг-клуб должен был бы выразить мне благодарность.
Ну, а третьим преимуществом стала грудная полость Джоуи, сыгравшая роль глушителя. С тем же успехом я мог бы приделать к дулу пистолета здоровенную канистру. Звук выстрела получился очень тихим. Тем не менее Беннетт решил подстраховаться.
– Я его слышал, – сказал он, подходя ко мне.
– Конечно, слышал, – ответил я. – Ты находился всего в пятидесяти футах.
– Если его слышал я, то соседи тоже могли.
Он вытащил телефон и быстро набрал короткое текстовое сообщение.
– Что это было? – спросил я.
– Теперь все предупреждены. Если кто-то позвонит в местный полицейский участок, им скажут, что это выхлоп карбюратора и им ни о чем не нужно беспокоиться.
– Ты это сумел сделать вот так – сразу?
– Да.
– И с каких пор?
– Некоторые неудобства были устранены в самом начале операции.
Я промолчал.