– Ты думаешь? – спросил я.
– Беннетт скажет им, что стрелял он.
– Что тебе известно о Беннетте?
– Я много о нем знаю.
– Кто там с тобой?
– Я мог бы показать в зеркале, но ты его разбил. Тебе придется войти.
Я отступил на шаг назад и снова крикнул через плечо:
– Беннетт? Ты все еще здесь?
Никакого ответа.
Я вновь подошел к двери спальни.
– Полагаю, тебе уже известно, что Джоуи больше нет среди нас. И ты знаешь, что его парни сбежали. Так что я могу оставаться здесь столько, сколько потребуется. Ты умрешь от голода, даже если полицейские не появятся.
– И тогда на твоих руках будет еще больше невинной крови. Потому что я здесь не один. Но ты уже об этом знаешь, верно?
Потом он что-то пробормотал, но не мне. Возможно: «Скажи ему, малышка», и я снова услышал женский голос, по-прежнему невнятный, но теперь это был сдавленный крик. У нее во рту был кляп. А если так, то она еще и связана.
Женщина снова закричала.
– Ты хочешь произвести на меня впечатление? – спросил я.
– Очень на это надеюсь, – ответил Котт.
– Ты думаешь, я социальный работник?
Снова раздался крик, длинный и громкий, но приглушенный кляпом. Потом он превратился в рыдания, полные боли, обиды и унижения.
– Должен сказать, что на меня это производит большое впечатление, – заявил Котт.
Из чертежа следовало, что комната имеет размер примерно тридцать на тридцать футов, ванная комната находится слева, туалет – справа. Я стоял на прежнем месте и смотрел в зеркало, которое ничего не показывало, кроме неровного, покрытого пятнами дерева, которого никто не должен был видеть, но когда оно еще было зеркалом, я увидел в нем Котта. Я смотрел на зеркало под острым углом, значит, и он так же. Углы должны быть равными – школьная физика старших классов. Простейшая оптика. Вероятно, изголовье кровати совсем рядом со мной, на противоположной стене, а кровать – самое естественное место, куда следует положить связанную женщину с кляпом во рту. В таком случае, Котт сидел в ногах постели.