Ричер промолчал. Продавец был жилистым мужчиной лет шестидесяти. Впалые щеки, покрытые седой щетиной, редкие седые волосы, грязные и слишком длинные, клочковатые пучки волос торчат из ушей и из расстегнутого ворота рубашки. Он был в двух рубашках – одна надета поверх другой.
– Так что проваливайте, – заявил продавец. – Это частная собственность.
– У тебя есть медицинская страховка? – спросил Ричер.
Чан положила руку ему на плечо. Она впервые прикоснулась к нему ни с того ни с сего.
– Ты мне угрожаешь? – спросил продавец.
– Именно, – ответил Джек.
– Это свободная страна. Я могу выбирать, кому продавать свои товары, а кому – нет. Так гласит закон.
– Как тебя зовут?
– Не твое дело.
– Мэлоуни?
– Нет.
– Ты можешь дать мне сдачу с доллара?
– А что?
– Я хочу воспользоваться твоим телефоном.
– Он сегодня не работает.
– Но у тебя есть собственный телефон в заднем помещении?
– Ты не можешь им воспользоваться. Тебе здесь не рады.
– Ладно, – сказал Ричер. – Я понял.
Он взглянул на этикетки лежавших перед ним предметов. Доллар за носки, доллар за трусы, доллар за футболку, девятнадцать долларов и девяносто девять центов за брюки и семнадцать долларов и девяносто девять центов за рубашку. Всего сорок долларов и девяносто девять центов плюс семь процентов от продажи. Общий расход сорок три доллара и восемьдесят пять центов. Ричер отделил две двадцатки и пятерку от пачки, разгладил их, чтобы не загибались, и положил на стойку.
– У тебя есть выбор, приятель. Позвони в полицию и сообщи, что в городе нарушены правила торговли. Или возьми мои деньги. Если хочешь, можешь оставить себе сдачу. Потратишь на бритье и стрижку.