Во вторник в «Таймс» появился некролог о Сарлинге на целых полстраницы. В тот же день Рейкс съездил в гараж и переложил капсулы в большую картонную коробку. Их было тридцать восемь. Он обернул ящик одеялом, увез в лес и спрятал под кустами. А пару дней спустя его нашли двое мальчишек, принесли домой и переделали в клетку для кроликов.
Белль, пока не было Рейкса, прибрала в квартире, постелила чистые простыни и наполнила холодильник новыми припасами. В мусорной корзине она заметила рваный кунардский проспект. Вынув его, Белль нашла внутри две разорванные пополам страницы записок Сарлинга. Теперь, когда старик благополучно исчезал с ее горизонта, когда с его смертью свыклись и на Парк-стрит, и в прессе, и в Сити, а до кремации осталось всего два дня, ее охватило искреннее любопытство к этому изданию. Она подклеила проспект и заметки прозрачной лентой и положила на ночной столик, под журналы, чтобы потом почитать. Через полчаса, когда вошел Рейкс, она уже и забыла об этом. В ту ночь, впервые после смерти Сарлинга, она осталась наедине с Рейксом.
На другое утро он первым поездом уехал в Таунтон, там пересел в свою машину и поздним вечером вернулся в Лондон. Назавтра Белль пошла на похороны Сарлинга, а Рейкс весь день просидел дома, позвонил Бернерсу, сообщил ему те мелкие новости, которые у него появились, и сказал, что в следующие две недели Бернерс всегда может связаться с ним через Белль, если позвонит на Парк-стрит. Потом он собрал два чемодана — в один положил свои пожитки, а в другой — досье и светокопии. Центральное отопление в Девоне шло от старомодных колонок. В одной из них он и сожжет эти документы.
Белль вернулась в шесть. На похороны она ходила в черном костюме, черной с белым шляпке, а помада, будто из скрытого уважения к умершему, была бледной, как ее лицо. Белль зачесала волосы назад и строго перехватила их булавкой, отчего так изменилась, что казалась Рейксу почти незнакомкой, и он понял, что ему это нравится. Стоит убрать ее «ну», «кажется», «я думаю», «правда» — и через несколько недель она с легкостью поднимется до уровня Мери. Что-то в ней все-таки есть, беда в том, что она не знает цены этому «что-то». Рейкс поцеловал ее и крепко обнял. Завтра по пути в Девон ему придется подумать, как с ней быть: слишком уж много Белль о нем знала. Придумать план для нее проще, чем для Сарлинга. А вот исполнить гораздо труднее. Сарлинга он ненавидел. А эта девушка пробуждала в нем иногда почти нежность… страсть, во всяком случае.
Она сказала:
— Один из душеприказчиков говорил со мной после похорон. Ну, о завещании. И знаешь что?
— По-моему, тогда в машине Сарлинг преувеличивал.
— Не очень. Он оставил мне двадцать тысяч. Но знаешь, я думаю — не надо их брать.
— Не будь дурой. Это ведь не подарок. Ты заработала каждый пенс из этих денег.
— Они хотят, чтобы я поработала у них еще месяца два-три и привела все в порядок… но, видимо, это займет годы. На похоронах был кое-кто из его семьи. Я даже видела одного брата старика. Он совсем на него не похож, высокий, здоровый, прямо как фермер.
— Так и должно быть. Ты встречалась с одним из хорошо откормленных, а Сарлинг — просто сосунок.
— Сосунок?
Рейкс засмеялся, обнял и положил руку ей на грудь:
— Самый слабый поросенок в помете. Братья всегда отталкивают его в конец, где меньше молока.
Он подошел к бару за вином, а она, стоя позади, ни с того ни с сего сказала:
— Похороны влияют на людей, правда? Смешно, но я все еще думаю, что должна чувствовать себя виноватой… мысль о том, что мы сделали, должна вроде бы приводить меня в ужас. Так было в первую ночь. Но не теперь. Сейчас я просто ничего не чувствую.
Рейкс обернулся:
— Тебе и не нужно ничего чувствовать. Сарлинг — это лишь горстка пепла.
На другой день Рейкс поехал в Девон. Не успел он добраться до Солсбери, а план, как избавиться от Белль, был уже готов. Подробности пока подождут. Все равно заняться им можно будет не раньше, чем через несколько недель. Дома он спрятал капсулы в винный погреб и запер на ключ. Никто, кроме него самого, туда не ходил. После обеда, когда миссис Гамильтон ушла, он достал досье и пролистал их. Раз или два у него возникало желание сохранить эти папки, запереть их в сейф на черный день.
Но в конце концов он отнес их в котельную и сжег, мешая кочергой, пока бумага не превратилась в пепел. Теперь ему осталось уничтожить только капсулы. Значит, надо было ехать на торфяники, искать безопасное место.
ebooksa