Шерман улыбнулся.
— Немного легкомысленная, по моему мнению. Тип женщины, у которой не может быть много интересов. Многие мои друзья, менее тренированные, сказали бы, что она «легко поддающаяся».
Взгляд Инглиша был холоден и тверд.
— И она находилась в коридоре, когда вы выходили из лифта?
— Совершенно точно. Она удалялась от агентства и направлялась по лестнице.
— Вы больше ничего не видели?
— Нет.
— Сколько времени, по вашему мнению, прошло с того момента, когда вы услышали выстрел и увидели девушку?
— Около пяти-шести секунд.
— Ну что ж, я вам очень благодарен, мистер Шерман, — сказал Инглиш, отлично понимая, куда тот клонил. — Я не хочу больше отнимать у вас время. Мне вы все сказали, что я хотел узнать.
— Я рад. Ваш брат и в самом деле покончил с собой, мистер Инглиш?
— Мне кажется, я уже вам сказал об этом.
— Да, конечно, но детективы живут очень опасной жизнью, если верить полицейским романам. Ваш брат, может быть, узнал об этой женщине что-нибудь очень важное, и она вынуждена была убить его, чтобы заставить замолчать. Ведь это могло быть, правда?
Инглиш ответил ледяной улыбкой.
— Мой брат покончил с собой, мистер Шерман.
— Да, это верно. Я дал волю своему воображению, но бывает в некоторых случаях, когда человека убивают, а этот случай определяют у нас как самоубийство, но это не касается вашего брата, раз вы утверждаете обратное. Если бы вы не были так уверены, мистер Инглиш, то я считаю, что моим долгом было бы оповестить полицию о присутствии этой девушки там, вы не находите этого?
— Нет никакого сомнения в том, что мой брат покончил с собой, — спокойным голосом сказал Инглиш.
Шерман смотрел на него, не переставая жевать резинку. Он любезно улыбался.
— В конце концов, вы лучший судья, — сказал Шерман. — Мне было интересно знать, что она делала в конторе вашего брата. Он должен был покончить в то время с собой, когда она находилась в конторе.
Губы Инглиша сжались.