Этот рассказ больше походил на сказку. На страшную сказку, коль уж Дмитрий, к которому она – что греха таить! – как-то в одночасье прикипела всем сердцем, мог превратиться в оборотня, стать одной из ночных безжалостных тварей.
– Что думаешь? – Евдокия посмотрела на Соню с жалостью. – Что чувствуешь теперь, когда знаешь правду? Кто он для тебя теперь?
Кто? Софья закрыла глаза, замотала головой. Ничего не изменилось. Не исчезло никуда это народившееся темной ночью хрупкое чувство. Только стало больно и страшно. Не за себя – за него.
– Любишь его? – спросила Евдокия, и Соня кивнула. – Тогда сдюжишь. Вы оба сдюжите. Как-нибудь все утрясется. А с тварью этой мы справимся, обещаю.
В обещание ее Софья сразу поверила, улыбнулась в ответ на ласковую Евдокиину улыбку. Они сдюжат. Что им еще остается?..
Дмитрий очнулся от зудящей боли в руке. Не открывая глаз, нащупал на запястье что-то холодное, гладкое.
– Это браслет, – послышался над ухом голос мастера Берга. – Браслет из Полозовой крови. Не спрашивай, что это такое. Тебе важно знать, что отныне браслет этот тебе нельзя снимать ни при каких обстоятельствах.
Обстоятельства… Про обстоятельства он помнил. Как помнил про стальную хватку шамана и собственный похожий на вой крик. Глаза все-таки пришлось открыть. Оказалось, что он не посреди леса, а в Софьиной постели, и на руке его тот самый браслет из Полозовой крови, который нельзя снимать. А снять ох как хотелось! Кожа под браслетом зудела.
– Пройдет, – пообещал мастер Берг, – если выжил, когда Кайсы тебе серебро в рану залил, то и сейчас выживешь. Надо только заклепать, чтобы наверняка. – И тут же, совсем без перехода, продолжил: – Хочешь знать, что с тобой происходит?
Дмитрий знал. Шаман показал, наизнанку вывернул минувшей ночью всю его волчью суть. Волколак… перевертыш… оборотень… Хотел приключений и славы? Получи и не жалуйся, что не то получил!
– Значит, знаешь уже. – Мастер Берг удовлетворенно хмыкнул. – Уже легче, тогда дело за малым осталось. Софья тоже знает.
Дмитрий застонал… Одно дело – чувствовать себя жуткой тварью, и совсем другое – осознавать, что девушка, ради которой ты готов на все, тоже знает, что ты жуткая тварь.
– …И в обморок от этакого известия она не упала, – тем временем закончил мастер Берг. – Крепкая девчонка! Повезло тебе.
– Повезло?..
– Повезло, что женщина тебе досталась такая, как Софья. – Он вздохнул. – Не всякому так везет. А про суть свою звериную не думай, с этим, – заскорузлый палец указал на браслет, – в зверя ты не перекинешься. Просто не снимай его и все. Считай, что это тебе от судьбы такой подарок: сил прибавилось, раны заживают как на собаке, слух, нюх. Девица, опять же, тебя готова любить всяким, хоть с хвостом, хоть без оного. Одни только преимущества!
Мастер Берг похлопал Дмитрия по плечу, а он из всего сказанного запомнил только одно, что девица его готова любить всяким. Любить!
– Ты только единственное правило затверди. Оно легкое, не забудешь. Браслет тебе снимать нельзя. Потому что, если снимешь, обернешься, а обернувшись зверем, обратно человеком уже не станешь.
Новость эта была безрадостная, но Дмитрий не собирался по доброй воле оборачиваться. Не дурак же он, в самом деле!
Когда пришел Кайсы, Дмитрий уже успел умыться и размышлял, чем бы позавтракать: после ночных приключений есть ему хотелось очень сильно. Мариец глянул на Рудазова искоса, удовлетворенно хмыкнул, а потом сказал, обращаясь скорее к мастеру Бергу, чем к нему:
– Купца Водовозова сегодня ночью волколак порвал. Подстерег в лесу, когда тот возвращался от Злотникова, и все – поминай как звали.