Конфетку старушка взяла дрожащей рукой и долго вертела в пальцах, не разворачивала, наверное, пыталась продлить удовольствие.
– Куда завела, спрашиваешь? Там история плохая приключилась, в Чернокаменске ее потом долго вспоминали. Евдокии тяжко пришлось из-за пересудов, но она баба сильная была, на людишек-то особого внимания не обращала. Да и Август ей помогал. Августа ты видела уже?
Софья кивнула.
– Это он меня сюда привез, разрешил в доме пожить.
– Разрешил. – Никитична покачала головой. – А чего б ему не разрешить, если он тут ничему не хозяин? Как Евдокию похоронили, он порог этого дома больше ни разу не переступил, поселился в своей бесовской башне посреди острова, пить начал. – Она опасливо покосилась на закрытую дверь, понизила голос почти до шепота: – Всем от той истории досталось, Сонечка, никто не уберегся.
Софья уже и сама понимала, что никто не уберегся. Достаточно было посмотреть на мастера Берга, увидеть, во что он себя превратил. Но ей хотелось знать все в подробностях про людей, которых она не застала, хотелось понять, что с ними всеми приключилось, из-за чего приключилось.
– Федор влюбился. – Никитична конфетку развернула, погладила осторожно самым кончиком ногтя. – На острове в то время старик жил, а у него внучка. Айви ее звали. Красивая девка, но сказывали, что малоумная. Только враки это все, никакая она была не малоумная. Евдокия ее как родную любила, на остров почти каждый день приплывала, помогала по хозяйству. Старик-то Айви в Чернокаменск никогда не отпускал, боялся, чтобы не обидели. Наверное, Евдокия их и познакомила – Федора с Айви.
Красивая история. Беглый каторжник и заточенная на острове красавица. Почти сказка. Не хватало только злодея. Не мог злодей не появиться…
– Его арестовали в тот самый день, как они обвенчались. – Старушка вздохнула вполне искренне. – Забрали прямо из-под венца.
– А как узнали, что он не настоящий Федор? – спросила Софья.
– Донесли на него.
– Кто?
– А тот, кто сейчас всем городом заправляет. Злотников. Дрянной человек, страшный. Он на Айви глаз положил, а она Федора любила. Вот и донес. А узнал от Августа, тот по пьяной лавочке полюбовнице своей тогдашней, которая еще до Евдокии была, разболтал. Вот полюбовница ему за то, что от нее к Евдокии ушел, и отомстила. Видишь, какие страсти?
Страсти. С виду тихий такой городок, скучный, словно болото, тиной подернутое, а что на дне того болота, знают только местные. Вот Никитична знает. И расскажет, если попросить.
– Плохо все закончилось? – Софья и сама уже понимала, что плохо. Не может быть у такой сказки хорошего конца, но все равно надеялась.
– Хуже некуда. – Воспоминания старушку расстроили, теперь она даже на конфеты не смотрела. – Федор на каторге сгинул. Евдокию тоже чуть в тюрьму не посадили за то, что государственного преступника укрывала. Уберег Господь. А на острове вскорости беда приключилась. Говорят, старик с ума сошел, злотниковских людей без счету зарубил, внучку свою в озере утопил, а потом и сам застрелился.
– Странно это. – Не верилось Софье в такую историю. С чего бы здравомыслящему человеку, пусть и старику, творить такие зверства?
– Странно. – Никитична кивнула. – Вот и Евдокия с Августом не поверили. Знаю, они думали на Злотникова. С чего это его люди на острове оказались? Отомстил он всем: и Федору, и Айви, и деду ее упрямому. Только ты, девонька, об том никому не говори. – Она снова перешла на шепот. – Это я старая, мне бояться нечего, а у тебя вся жизнь впереди. Почти все, кто про ту историю правду знали, сейчас в сырой земле лежат.
– Август Адамович жив-здоров, – напомнила Софья.
– А жив ли? – Старушка невесело усмехнулась. – Ты в глаза ему заглядывала?