– А как ты узнала, что это я?
– По шагам. – Сказала и плечиком дернула раздраженно. Оправилась. Определенно оправилась.
– Следующий раз спрашивай, кто там!
– Следующего раза не будет.
Теперь уже он пожал плечами, поднос с едой переставил со стола на середину кровати, сказал примирительно:
– Ладно, давай есть, Анюта.
Она глянула на него как-то странно, искоса, но, слава богу, спорить не стала, придвинула к себе поднос.
Оказалось, что оба они голодны. Словно бы и не было ужина. Впрочем, за ужином Анна почти не ела. Стеснялась? Нервничала? Обитатели замка ее явно не привечали, но разве же это повод для того, чтобы морить себя голодом? Вот Климу испортить аппетит могла разве что мигрень.
– Ну рассказывай, – велел он, когда на подносе не осталось ничего, кроме початой бутылки коньяка и пустой посуды.
– О чем? – Она снова окаменела, как тогда, когда он выловил ее из озера.
– О том, что ты делала в башне, и кто пытался тебя убить.
Про башню все оказалось просто – обычное дамское любопытство. Или не обычное? С этим еще предстояло разобраться. А вот все остальное…
– Я не видела того, кто это сделал, – сказала Анна, стаскивая с головы чалму из полотенца. – Я смотрела в окно, когда кто-то столкнул меня вниз.
– Сначала этот кто-то тебя ударил, чтобы наверняка. Дай-ка я посмотрю, как твоя рана.
Сопротивляться она не стала, отложила полотенце, а Клим замер с протянутой рукой. С волосами Анны случилось что-то необычное. В невыразительные пегие пряди теперь вплетались нити удивительного серебристо-белого цвета. Но Клим был готов поклясться, что это не седина.
– Что? – спросила она, увидев его замешательство.
– У тебя что-то с волосами.
Она уже и сама увидела, намотала на палец влажный локон, сказала растерянно:
– Говорят, у моей мамы были такие же волосы.
– Теперь и у тебя. – Волосы, изменившие цвет, были наименьшей из их проблем. – Дай я взгляну на твою рану.